Error _selectel_forbidden_access
Prayer of the Archangel Michael Against the Věshtitsa in the Manuscript of Nikola Hadžin
Table of contents
Share
QR
Metrics
Prayer of the Archangel Michael Against the Věshtitsa in the Manuscript of Nikola Hadžin
Annotation
PII
S0869544X0028748-5-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Alina Alekseeva 
Occupation: Junior Research Fellow
Affiliation: Vinogradov Russian Language Institute, Russian Academy of Sciences
Address: Russian Federation, Moscow, Russian Federation
Edition
Pages
88-94
Abstract

The redaction of the prayer of the archangel Michael, written in the XIXth century by priest NikolaHadžin, differs from other redactions: the archangel talks with veshtitsa as well as her companions – vila and mora. It seems that the addition of two new heroes can be explained by the interpretation of a typical prayer title with the list of dangers. The elimination of a number of episodes in the plot is connected with the change in the pragmatics of the text: now it can be used not only as a defense of the home, but also as a personal amulet. The influence of South Slavic lores on the text is combined with the linguistic features of the prayer, which represents features of a vernacular language in the phonetics, morphology and syntax.

Keywords
Sisinnios legend, prayer of the Archangel Michael, apocryphal prayer, South Slavic manuscripts, věshtitsa, textual criticism.
Received
22.11.2023
Date of publication
10.04.2024
Number of purchasers
3
Views
394
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Additional services for all issues for 2023
1 В южнославянской письменной традиции широко известна группа сюжетов о сакральном персонаже-борце с демоницей – так называемая Сисиниева легенда. В статье рассматривается история одной из редакций «Михаил-типа» или молитвы архангела Михаила против вештицы (далее – ММ)1: как следует из заглавия, повествование сосредоточено вокруг борьбы архистратига и южнославянской ведьмы, которая пыталась навредить Богородице и теперь собирается мучить детей и их матерей.
1. Подробнее о сюжете см. в работе [Агапкина 2017, 429–444].
2 Редакция – Кат2, по обозначению Т.А. Агапкиной, осуществившей наиболее полное исследование рукописной традиции южнославянской версии ММ [Агапкина 2017, 429–444] – известна в единственном списке, изданном Т. Катаничем в 1938 г. Местонахождение рукописи в настоящее время неизвестно, а из публикации удается извлечь лишь крохи информации: ближайший конвой и имя писца. Судя по изданной подборке текстов о связи дней недели и характерных черт рожденных в эти дни, а также об удачном исходе того или иного дела, и, наконец, самой ММ, рукопись представляет собой сборник апокрифического содержания.
2. Катанић 1938, 157–158.
3 В конце статьи Т. Катанич сообщает, что «во пише своjом руком поп Никола Хаџин из Голубовца у Зети». По счастью, в другой работе Т. Катанича упоминается писанная тем же писцом рукопись также апокрифического содержания, а подборка опубликованных текстов сопровождается более пространной заметкой: «У једној рукописној књижици, која садржи молитве и духовне приче, унесена је и рецептура народног лекарства. Ову је рецептуру писао неки српски свештеник из Подгорице или Скадра око 1800 године. Средином прошлога века књижица је била својина попа Николе Хаџина из Голубоваца у Зетској нахији, како се то види из његових забележака»3 [Катанић 1936, 76]. Думается, что речь идет об одной и той же рукописи, поэтому создание Кат можно датировать временем до – приблизительно – 1800 г.
3. «В одной рукописной книжице, которая содержит молитвы и духовные рассказы, находится рецепт народного лекарства. Эту рецептуру записал один сербский священник из Подгорицы или Скадара около 1800 г. В середине прошлого века книжица принадлежала попу Николе Хаджину из Голубоваца в Зетской нахии, как следует из его примечаний» (здесь и далее перевод мой – А.А.)
4 При составлении редакции книжник сохраняет лишь остов сюжета. Особенный ее характер становится виден уже в самом начале текста: вместе с вештицей архангела Михаила встречают вила и мора. Введение в сюжет новых демониц, как кажется, связано не только с их упоминанием в следующем ниже списке имен – в первую очередь, они хорошо знакомы южным славянам как самостоятельные персонажи южнославянской демонологии, в то время как большинство онимов лишено персональности. Во-вторых, именно вила и мора, согласно южнославянским поверьям, по своей природе и функциям ближе всего к главной демонице – вештице4.
4. О вештице см. в: [Виноградова, Толстая 1995, 367–368].
5 Так, вилы обычно имеют антропоморфный облик, причем чаще всего являются высокими, стройными и красивыми молодыми девушками с распущенными длинными волосами, но, однако, имеющими какие-то демонические признаки – как, например, скрываемые под одеждой копыта, крылья и пр. [Толстая 1995, 370]. Вилы обитают в удалении от людей, предпочитая горные высоты или, наоборот, ямы под землей (здесь следует отметить, что редактор указывает на исход демониц от огня и земли – см. подробнее ниже), а также водные источники. Как отмечает С.М. Толстая, эти существа преимущественно дружелюбны по отношению к людям, но могут обладать и вредоносной силой, карать людей (в том числе похищать или подменивать детей!) [Там же, 371].
6 Другая спутница вештицы – мора5 – по сербским и хорватским поверьям, является ее дочерью. Е.Е. Левкиевская сообщает, что мора (другой вариант – змора) пребывает таковой «только в пору девичества, а как только ей наденут на голову брачный венец, она становится вештицей, а после смерти – “вукодлачицей”» [Левкиевская 1999, 342]. Облик моры, в отличие от вилы, отнюдь не привлекателен: если она становится видимой, то обычно имеет какие-либо внешние уродства: худобу, слишком длинные руки и другие паталогии (у хорватов: женщина на трех ногах, имеющих копыта). Одна из способностей моры – оборотничество (в животных, насекомых, продукты и предметы быта), причем, как верят хорваты, животные также часто имеют какие-либо особенности, вроде лишней ноги.
5. Вопрос об этимологии лексемы поднимался многими исследователями – см. обзор в работе: [Белетич, Лома 2013, 56–75].
7 В список людей, для которых демоница особенно опасна, входят женщины в течение шести недель после родов (чешские, лужицкие поверья) и маленькие дети (сербские, лужицкие поверья): у рожениц, как считают сербы, мора отнимает молоко, а ребенка она может удушить во сне или высосать у него кровь [Левкиевская 1999, 343]. Лишение женщин способности выкормить дитя, а также воздействие на ребенка упоминается в архетипе южнославянской версии ММ6 как основные функции вештицы, поэтому не удивительно, что редактор Кат выбирает именно мору в спутницы основной демоницы. На близость вештицы и зморы в сознании жителя Южной Славии указывает и их соседство в списке женщин, подвергающихся наказанию в сербском Номоканоне XVI в.: «непосредственно за женой вещицей (‘ведьмой’) упоминается жена мора» [Белетич, Лома 2013, 60]7. Позднее эта пара будет названа Вуком Караджичем: «Гдјекоји приповиједају да је мора вјештица која се покајала и зарекла да не ће више људи јести, него их само ноћу у спавању притискује и дихање им зауставља»8 [Караџић 1852, 367].
6. История развития текста ММ будет представлена в отдельной работе.

7. К сожалению, приведенная в статье ссылка на источник не действительна, а шифр рукописи не указан.

8. «Рассказывают, что мора – это вештица, которая покаялась и поклялась больше не есть людей, но только душить их ночью во время сна, затрудняя дыхание».
8 Вернемся к тексту. Кат начинается со слов: Изиде вештица и вила и мора ѡ҃т земле и ѡ҃т огна. Вила беше красна, а мора тешка, а вештица имаше крила голубова а ноге кокоше, а ѡ҃чи ѡ҃гнене и косу до земле и зубе карваве9. Если изображение вилы соответствует данным других источников, то эпитет моры – тешка – можно интерпретировать двояко: ‘беременная’ или ‘тяжелая’, т.е. способная навалиться на человека и задушить своим весом. Нетипичным дополнением является и указание на связь демониц со стихией огня – не исключено, оно возникло под влиянием следующего ниже упоминания огненных глаз вештицы и волос до земли. Портрет вештицы, к слову, соответствует ее изображению в других списках ММ – приведем цитату из вступления наиболее близкого списка Хил672(2): каде ст҃и архангелъ михаилъ ишао у гори елеонске, срете вещицу имущи косе до землѣ, огнене [далее д. б. очи10], руке и зубе керваве11. Далее книжник прибавляет другие «диагностические» признаки – голубиные крылья, заместившие в данной редакции исходное чтение о кровавых руках, и куриные ноги – информацию он черпает из рассказа ведьмы о своей способности входить в дом в образе разных живых существ. Ср. с цитатой по списку 1853 г.: яко мевица, яко змия, яко кокошъ, яко голубица12.
9. Текст приводится в соответствии с изданием. Перевод: «Вышла вештица, вила и мора от земли и от огня. Вила была красива, мора – беременна (вар.: тяжела), а вештица имела голубиные крылья, куриные ноги, огненные глаза, волосы до земли и кровавые зубы».

10. Восстанавливается по другим спискам ММ. Здесь и далее текст по рукописям приводится в упрощенной орфографии и с расстановкой знаков пунктуации.

11. Библиотека мон. Хиландар (Афон, Греция). №672. 1850 г. Л. 26 об. Здесь и далее цитаты по рукописям приводятся в упрощенной орфографии с расстановкой знаков препинания. Перевод: «Когда св. архангел Михаил сошел с Елеонской горы, он встретил вештицу, имеющую волосы до земли, огненные (глаза), руки и зубы кровавые».

12. Государственный архив Тверской области. Ф. 1409. Оп. 1. Д. 564.1853 г. Л. 66об. Перевод: «Как медведица, как змея, как курица, как голубка».
9 Поскольку в других редакциях ММ вештица представляется единственной опасностью для рожениц и младенцев, неудивительно, что сначала она упоминается первой, в то время как ее спутницы – вила и мора – располагаются за ней. В следующем предложении ее перемещение на третью позицию, скорее всего, обусловлено стремлением построить высказывание, имеющее максимально близкую ритмико-синтаксическую структуру. Так, слова первой части имеют ударение на первом слоге: ви́ла бе́ше кра́сна, а мо́ра те́шка – которое скрепляет их между собой, противопоставляя другой модели описания вештицы. Продолжение можно разбить на шесть фрагментов, каждый из которых имеет от шести до семи слогов с близкой схемой рифмовки (Табл. 1).
10 Табл. 1.
количество ударений Схема слова
1 7 – + – – + – – а вештица имаше
2 6 + – – + – – крила голубова
3 6 – + – + – – а ноге кокоше
4 6 – + – + – – а ѡ҃чи ѡ҃гнене
5 6 – + – + – – и косу до13 земле
6 6 – + – + – – и зубе карваве
Если в других редакциях ММ архангел Михаил встречает вештицу (см. цитату из Хил672(2)) выше), то в Кат активную роль играют сами демоницы, которые встречают архистратига, стоящего на Елеонской горе: И виђе хи велики Миаил архангелъ са горе елеѡ҃нское и рекоше оне нему: архангеле господни немо не погубити да ти кажемо дружину и родове наше, како хи може преписати али са собомъ носити, али у дому даржати, да не приходи ни еданъ зли духъ нечестивихъ [так в изд.!] на рабу божему Николи14. Мотив неузнавания вештицы архангелом, характерный для архетипа славянской версии ММ, в Кат отсутствует: вештица, вила и мора сразу просят архангела не причинять им боль взамен обещая не вредить. Ни слова не сообщается об их демонических способностях и попытке причинить вред Богородице, а возможность ношения имен с собой указывает на развитие новой функции. Так, текст Михаил-типа, изначально предназначенный для охраны семьи, теперь может быть использован и в качестве личного оберега – возможно, именно с этой новацией связано иссечение рассказа о муках Девы Марии, олицетворяющей материнство.
13. При словах с кратким ударением возможна его перетяжка на предлог.

14. «И увидел их великий Михаил архангел с горы Елеонской, и сказали они ему: “Архангел Господень, не погуби нас, и мы откроем тебе окружение и род наш; к тому, кто может переписать или носить с собой, или держать в доме, не придет ни один дух нечестивый – к рабу Божьему Николе”».
11 Архистратиг приказывает вештице и ее спутницам открыть имена: И рече архангелъ Миаилъ: кажите ми дружину имена рода вашега и зло племе проклето15. Как видно, в прямой речи к упомянутым выше лексемам дружина и родъ добавляется слово племе – охвачены все структуры социально-общественной организации, перенесенной из мира людей в сверхъественную область16. Наконец, ниже предстает одна вештица, которая сообщает о наличии у нее 30 имен, перечень которых открывают онимы вештица и мора: И рече вещица имамъ л҃ именахъ [так!]: парво вещица, в҃ мора17 В действительности список состоит из 29 пунктов, но можно предположить, что недостающим (вторым) именем является вила – в порядке называния персонажей во вступлении.
15. «И сказал архангел Михаил: “Скажите мне имена вашего окружения, и рода, и злого племени проклятого”».

16. О понятиях род и племя у славян см. в работе: [Толстая 2009, 441–445].

17. «И сказала вештица: “Имею 30 имен: первое – вештица, второе – мора…”».
12 Т.А. Агапкина поднимает важный вопрос касательно связи между списком имен и множественностью демонов: скорее всего, пишет исследовательница, мифологический ономастикон СЛ в южнославянской традиции имеет переходный характер, от одного демона с разными именами ко множеству демонов, что можно наблюдать у восточных славян в защитных текстах от трясавиц [Агапкина 2017, 452]. В Кат же вештица, вила и мора предстают и как спутницы, и как три ипостаси одного демона: изначально это отдельные личности, которые, как открывается в диалоге, имеют родство, а в конце текста они становятся тремя ликами многоименного существа.
13 Не исключено, что наблюдаемое вначале разделение на трех персон связано с названием молитвы в источнике Кат (сама редакция, судя по публикации Т. Катанича, не имеет заглавия), где демоницы являются отдельными личностями – ср. с Хил672(2): Молитва святаго архангела Михаила; Микаилъ [так!]; томуже от нечестиваго же дука, вещице и виле, и мора [так!], и нафора [вм. назора], и от ветра погана18 (л. 26 об.). Примечательно, что и дух, и назор, и ветер – это опасности, которые морфологически принадлежат к мужскому роду и, скорее всего, именно поэтому не становятся отдельными персонажами в Кат. Для группы редакций ММ, к которой относится Кат, восстанавливаются также грозница и нощница19 – они, возможно, присутствовали и в источнике рассматриваемой редакции – но книжник мог устранить их из-за окончания на -ица, чтобы не «заслонить» главную демоницу вештицу.
18. «Молитва святого архангела Михаила; Михаил; также от нечестивого духа, вештицы и вилы, и моры, и назора, и от ветра поганого».

19. Грозница ‘лихорадка’ (лексема встречается также на защитных печатях-амулетах) и ноħница в сюжет редакции также не включены, хотя последняя отмечается у сербов-граничар: это демоница, «которая вместе с морой мучает по ночам детей: мора высасывает из груди кровь, а «ночница» бьет ребенка, оставляя у него на теле синяки» [Агапкина 2017, 472, 478].
14 После списка имен следует еще несколько слов: И рече архангелу Миаилу и сви дивали да бежите, и ђе се име поменуе или у дому хранити туда нема приходити никои нечисти духъ на рабу божему Николи и васему дому его. Во ими [так!] ѡ҃ца и сина и ст҃аго духа аминь. Михаила, Ѧкова, Николу [так!], Стефана20. Представляется, что в исходной версии редакции должна находиться вторая реплика архангела (‘и сказал архангел Михаил…’, т.е. вместо архангелу Миаилуархангелъ Миаилъ), поскольку направленные к нему слова ‘пусть все дьяволы бегут!’ выбиваются из сюжетной канвы.
20. «И сказал архангел Миахил: “Пусть все дьяволы бегут!” И где имя упоминается или в доме хранится, туда пусть не приходит никакой нечистый дух, к рабу Божьему Николе и всему дому его. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Михаила, Якова, Николы, Стефана».
15 Наконец, после четырех мужских имен находится повторное наставление с увеличенным градусом требовательности – ‘пусть каждый…!’: Да има сваки православни хрисћанинъ преписати ѡ҃ва имена ѡ҃тъ вещица – не приступи духъ лукави21.
21. «Пусть каждый православный христианин перепишет эти имена от вештицы – тогда не приблизится дух лукавый!».
16 Текст молитвы написан с большим вкраплением черт народного языка. Отмечаются рефлексы *ě > [е] (вештица, месечина), *ę > [е] (тешка, племе, проклето), которые характерны для церковнославянского языка сербской редакции, а также вокализация редуцированных в [а] (васемъ, еданъ), запись слогового плавного [r̥], в том числе вторичного, с а (карваве, даржати, парво), переход [ы] > [и] (сина), метатеза в корне местоимения вьс- (сви, сваки) и трансформация группы согласных [ст] (хрисћанинъ). В примере нечестиви (серб. нечастиви ‘нечистый (о дьяволе)’), букву е в корне, представляется, следует трактовать как ошибочный повтор предшествующего гласного, а не как русскую огласовку бывшего редуцированного.
17 Из разговорного языка проникают окончания -е в Р. ед. (ѡ҃т земле, са горе), -омъ в Т. ед. (са собомъ) и -а в Р. мн. (ѡ҃тъ вещица), а сущ. родъ употребляется с наращением основы в В. ед. (родове); в местоименном склонении отмечается флексия -ега в Р. ед. (вашега) и формы мест. И. ед. муж. хи ‘он’ и Д. ед. муж. нему ‘ему’. Привлекают внимание отсутствие окончания в 3 л. ед. (може, не приходи) и финаль -емо в 1 л. мн. в формах презенса (кажемо) и претеритная форма 3 л. ед. (виђе). Народная речь отражается в использовании союза па ‘и’ и формы наречия ђе ‘где’, отрицания с частицей немоj (немо не22 погубити, нема приходити) и положения энклитики (ђе се име поменуе). Книжных черт крайне мало – окончание -омъ в Д. мн. (диаваломъ) и запись корня диавол- вм. ђаво.
22. Отрицательная частица приписана по ошибке.
18 Редакция Кат представляет собой новый виток в истории ММ: текст подвергается изменениям, подпитанным верованиями южных славян, как и большинство поздних редакций молитвы (входят в группу С, согласно классификации Т.А. Агапкиной23, исключая список Хаш281). Влияние народной культуры находит отражение и в языке, на котором написана редакция, еще более приближающаяся к периферии книжной среды.
23. См. подробнее: [Агапкина 2017, 435].

References

1. Agapkina T.A. Sisinijeva molitva u iuzhnykh slavian. Sisinijeva legenda v fol’klornykh i rukopisnykh traditsiiakh Blizhnego Vostoka, Balkan i Vostochnoi Jevropy. Moscow, Indrik Publ., 2017, pp. 373–506. (In Russ.)

2. Beletich M., Loma A. Son, smert’, sud’ba (nabliudeniia nad praslav. *mora, mara). Slavica Svetlanica. Iazyk i kartina mira: K iubileiu Svetlany Mikhailovny Tolstoi. Moscow, Indrik Publ., 2013, pp. 56–75. (In Russ.)

3. Katanić T. Narodno lekarstvo. Glasnik Etnografskog muzeja u Beogradu. Beograd: Štampa državne štamparije kraljevine Jugoslavije, 1936, knj. 11, pp. 76–79. (In Serb.)

4. Levkijevskaia Je.Je. Zmora. Slavianskije drevnosti: Etnolingvisticheskii slovar’, t. 2. Moscow, Mezhdunarodnyje otnosheniia Publ., 1999, pp. 341–344. (In Russ.)

5. Srpski rječnik: istumačen njemačkijem i latinskijem riječima, skupio ga i na svijet izdao Vuk Stef. Karadžić. U Beču: u štampariji Jermenskoga namastira, 1852. (In Serb.)

6. Tolstaya S.M. Vila. Slavianskije drevnosti: Etnolingvisticheskii slovar’, t. 1, Moscow, Mezhdunarodnyje otnosheniia Publ., 1995, pp. 369–371.

7. Tolstaya S.M. Rod, rodstvo. Slavianskije drevnosti: Etnolingvisticheskii slovar’, t. 4, Moscow, Mezhdunarodnyje otnosheniia Publ., 2009, pp. 441–445. (In Russ.)

8. Vinogradova L.N., Tolstaya S.M. Veshtitsa. Slavianskije drevnosti: Etnolingvisticheskii slovar’, t. 1, Moscow, Mezhdunarodnyje otnosheniia Publ., 1995, pp. 367–368. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate