Везде
Молитва архангела Михаила против вештицы в рукописи Николы Хаджина
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Молитва архангела Михаила против вештицы в рукописи Николы Хаджина
Аннотация
Код статьи
S0869544X0028748-5-1
DOI
10.31857/S0869544X0028748-5
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Алексеева Алина Сергеевна 
ORCID: 0000-0001-8584-4613
Должность: младший научный сотрудник
Аффилиация: Институт русского языка им. В.В. Виноградова Российской академии наук
Адрес: Российская Федерация, г. Москва, Российская Федерация
Выпуск
Номер 6
Страницы
88-94
Аннотация

Редакция молитвы архангела Михаила, записанная в XIXв. свящ. Николой Хаджином, отличается от других редакций тем, что с архистратигом беседуют сразу три персонажа: вештица, а также ее спутницы – вила и мора. Вероятно, добавление двух новых героев можно связать с влиянием типичного заглавия молитвы, которое представляет собой перечень опасностей. Книжник моделирует сюжетную канву, устраняя ряд эпизодов, что объясняется изменением прагматики текста: он теперь может быть использован не только в качестве защиты дома, но и также как личный оберег. Влияние на текст южнославянских поверий сочетается с языковыми особенностями молитвы, где черты живого языка присутствуют в фонетике, морфологии и синтаксисе.

Ключевые слова
Сисиниева легенда, молитва архангела Михаила, апокрифическая молитва, южнославянские рукописи, вештица, текстология.
Классификатор
Получено
22.11.2023
Дата публикации
10.04.2024
Всего подписок
3
Всего просмотров
334
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2023 год
Преимущества сервисов
4590 руб. / 91.0 SU
1 В южнославянской письменной традиции широко известна группа сюжетов о сакральном персонаже-борце с демоницей – так называемая Сисиниева легенда. В статье рассматривается история одной из редакций «Михаил-типа» или молитвы архангела Михаила против вештицы (далее – ММ)1: как следует из заглавия, повествование сосредоточено вокруг борьбы архистратига и южнославянской ведьмы, которая пыталась навредить Богородице и теперь собирается мучить детей и их матерей.
1. Подробнее о сюжете см. в работе [Агапкина 2017, 429–444].
2 Редакция – Кат2, по обозначению Т.А. Агапкиной, осуществившей наиболее полное исследование рукописной традиции южнославянской версии ММ [Агапкина 2017, 429–444] – известна в единственном списке, изданном Т. Катаничем в 1938 г. Местонахождение рукописи в настоящее время неизвестно, а из публикации удается извлечь лишь крохи информации: ближайший конвой и имя писца. Судя по изданной подборке текстов о связи дней недели и характерных черт рожденных в эти дни, а также об удачном исходе того или иного дела, и, наконец, самой ММ, рукопись представляет собой сборник апокрифического содержания.
2. Катанић 1938, 157–158.
3 В конце статьи Т. Катанич сообщает, что «во пише своjом руком поп Никола Хаџин из Голубовца у Зети». По счастью, в другой работе Т. Катанича упоминается писанная тем же писцом рукопись также апокрифического содержания, а подборка опубликованных текстов сопровождается более пространной заметкой: «У једној рукописној књижици, која садржи молитве и духовне приче, унесена је и рецептура народног лекарства. Ову је рецептуру писао неки српски свештеник из Подгорице или Скадра око 1800 године. Средином прошлога века књижица је била својина попа Николе Хаџина из Голубоваца у Зетској нахији, како се то види из његових забележака»3 [Катанић 1936, 76]. Думается, что речь идет об одной и той же рукописи, поэтому создание Кат можно датировать временем до – приблизительно – 1800 г.
3. «В одной рукописной книжице, которая содержит молитвы и духовные рассказы, находится рецепт народного лекарства. Эту рецептуру записал один сербский священник из Подгорицы или Скадара около 1800 г. В середине прошлого века книжица принадлежала попу Николе Хаджину из Голубоваца в Зетской нахии, как следует из его примечаний» (здесь и далее перевод мой – А.А.)
4 При составлении редакции книжник сохраняет лишь остов сюжета. Особенный ее характер становится виден уже в самом начале текста: вместе с вештицей архангела Михаила встречают вила и мора. Введение в сюжет новых демониц, как кажется, связано не только с их упоминанием в следующем ниже списке имен – в первую очередь, они хорошо знакомы южным славянам как самостоятельные персонажи южнославянской демонологии, в то время как большинство онимов лишено персональности. Во-вторых, именно вила и мора, согласно южнославянским поверьям, по своей природе и функциям ближе всего к главной демонице – вештице4.
4. О вештице см. в: [Виноградова, Толстая 1995, 367–368].
5 Так, вилы обычно имеют антропоморфный облик, причем чаще всего являются высокими, стройными и красивыми молодыми девушками с распущенными длинными волосами, но, однако, имеющими какие-то демонические признаки – как, например, скрываемые под одеждой копыта, крылья и пр. [Толстая 1995, 370]. Вилы обитают в удалении от людей, предпочитая горные высоты или, наоборот, ямы под землей (здесь следует отметить, что редактор указывает на исход демониц от огня и земли – см. подробнее ниже), а также водные источники. Как отмечает С.М. Толстая, эти существа преимущественно дружелюбны по отношению к людям, но могут обладать и вредоносной силой, карать людей (в том числе похищать или подменивать детей!) [Там же, 371].
6 Другая спутница вештицы – мора5 – по сербским и хорватским поверьям, является ее дочерью. Е.Е. Левкиевская сообщает, что мора (другой вариант – змора) пребывает таковой «только в пору девичества, а как только ей наденут на голову брачный венец, она становится вештицей, а после смерти – “вукодлачицей”» [Левкиевская 1999, 342]. Облик моры, в отличие от вилы, отнюдь не привлекателен: если она становится видимой, то обычно имеет какие-либо внешние уродства: худобу, слишком длинные руки и другие паталогии (у хорватов: женщина на трех ногах, имеющих копыта). Одна из способностей моры – оборотничество (в животных, насекомых, продукты и предметы быта), причем, как верят хорваты, животные также часто имеют какие-либо особенности, вроде лишней ноги.
5. Вопрос об этимологии лексемы поднимался многими исследователями – см. обзор в работе: [Белетич, Лома 2013, 56–75].
7 В список людей, для которых демоница особенно опасна, входят женщины в течение шести недель после родов (чешские, лужицкие поверья) и маленькие дети (сербские, лужицкие поверья): у рожениц, как считают сербы, мора отнимает молоко, а ребенка она может удушить во сне или высосать у него кровь [Левкиевская 1999, 343]. Лишение женщин способности выкормить дитя, а также воздействие на ребенка упоминается в архетипе южнославянской версии ММ6 как основные функции вештицы, поэтому не удивительно, что редактор Кат выбирает именно мору в спутницы основной демоницы. На близость вештицы и зморы в сознании жителя Южной Славии указывает и их соседство в списке женщин, подвергающихся наказанию в сербском Номоканоне XVI в.: «непосредственно за женой вещицей (‘ведьмой’) упоминается жена мора» [Белетич, Лома 2013, 60]7. Позднее эта пара будет названа Вуком Караджичем: «Гдјекоји приповиједају да је мора вјештица која се покајала и зарекла да не ће више људи јести, него их само ноћу у спавању притискује и дихање им зауставља»8 [Караџић 1852, 367].
6. История развития текста ММ будет представлена в отдельной работе.

7. К сожалению, приведенная в статье ссылка на источник не действительна, а шифр рукописи не указан.

8. «Рассказывают, что мора – это вештица, которая покаялась и поклялась больше не есть людей, но только душить их ночью во время сна, затрудняя дыхание».
8 Вернемся к тексту. Кат начинается со слов: Изиде вештица и вила и мора ѡ҃т земле и ѡ҃т огна. Вила беше красна, а мора тешка, а вештица имаше крила голубова а ноге кокоше, а ѡ҃чи ѡ҃гнене и косу до земле и зубе карваве9. Если изображение вилы соответствует данным других источников, то эпитет моры – тешка – можно интерпретировать двояко: ‘беременная’ или ‘тяжелая’, т.е. способная навалиться на человека и задушить своим весом. Нетипичным дополнением является и указание на связь демониц со стихией огня – не исключено, оно возникло под влиянием следующего ниже упоминания огненных глаз вештицы и волос до земли. Портрет вештицы, к слову, соответствует ее изображению в других списках ММ – приведем цитату из вступления наиболее близкого списка Хил672(2): каде ст҃и архангелъ михаилъ ишао у гори елеонске, срете вещицу имущи косе до землѣ, огнене [далее д. б. очи10], руке и зубе керваве11. Далее книжник прибавляет другие «диагностические» признаки – голубиные крылья, заместившие в данной редакции исходное чтение о кровавых руках, и куриные ноги – информацию он черпает из рассказа ведьмы о своей способности входить в дом в образе разных живых существ. Ср. с цитатой по списку 1853 г.: яко мевица, яко змия, яко кокошъ, яко голубица12.
9. Текст приводится в соответствии с изданием. Перевод: «Вышла вештица, вила и мора от земли и от огня. Вила была красива, мора – беременна (вар.: тяжела), а вештица имела голубиные крылья, куриные ноги, огненные глаза, волосы до земли и кровавые зубы».

10. Восстанавливается по другим спискам ММ. Здесь и далее текст по рукописям приводится в упрощенной орфографии и с расстановкой знаков пунктуации.

11. Библиотека мон. Хиландар (Афон, Греция). №672. 1850 г. Л. 26 об. Здесь и далее цитаты по рукописям приводятся в упрощенной орфографии с расстановкой знаков препинания. Перевод: «Когда св. архангел Михаил сошел с Елеонской горы, он встретил вештицу, имеющую волосы до земли, огненные (глаза), руки и зубы кровавые».

12. Государственный архив Тверской области. Ф. 1409. Оп. 1. Д. 564.1853 г. Л. 66об. Перевод: «Как медведица, как змея, как курица, как голубка».
9 Поскольку в других редакциях ММ вештица представляется единственной опасностью для рожениц и младенцев, неудивительно, что сначала она упоминается первой, в то время как ее спутницы – вила и мора – располагаются за ней. В следующем предложении ее перемещение на третью позицию, скорее всего, обусловлено стремлением построить высказывание, имеющее максимально близкую ритмико-синтаксическую структуру. Так, слова первой части имеют ударение на первом слоге: ви́ла бе́ше кра́сна, а мо́ра те́шка – которое скрепляет их между собой, противопоставляя другой модели описания вештицы. Продолжение можно разбить на шесть фрагментов, каждый из которых имеет от шести до семи слогов с близкой схемой рифмовки (Табл. 1).
10 Табл. 1.
№ количество ударений Схема слова
1 7 – + – – + – – а вештица имаше
2 6 + – – + – – крила голубова
3 6 – + – + – – а ноге кокоше
4 6 – + – + – – а ѡ҃чи ѡ҃гнене
5 6 – + – + – – и косу до13 земле
6 6 – + – + – – и зубе карваве
Если в других редакциях ММ архангел Михаил встречает вештицу (см. цитату из Хил672(2)) выше), то в Кат активную роль играют сами демоницы, которые встречают архистратига, стоящего на Елеонской горе: И виђе хи велики Миаил архангелъ са горе елеѡ҃нское и рекоше оне нему: архангеле господни немо не погубити да ти кажемо дружину и родове наше, како хи може преписати али са собомъ носити, али у дому даржати, да не приходи ни еданъ зли духъ нечестивихъ [так в изд.!] на рабу божему Николи14. Мотив неузнавания вештицы архангелом, характерный для архетипа славянской версии ММ, в Кат отсутствует: вештица, вила и мора сразу просят архангела не причинять им боль взамен обещая не вредить. Ни слова не сообщается об их демонических способностях и попытке причинить вред Богородице, а возможность ношения имен с собой указывает на развитие новой функции. Так, текст Михаил-типа, изначально предназначенный для охраны семьи, теперь может быть использован и в качестве личного оберега – возможно, именно с этой новацией связано иссечение рассказа о муках Девы Марии, олицетворяющей материнство.
13. При словах с кратким ударением возможна его перетяжка на предлог.

14. «И увидел их великий Михаил архангел с горы Елеонской, и сказали они ему: “Архангел Господень, не погуби нас, и мы откроем тебе окружение и род наш; к тому, кто может переписать или носить с собой, или держать в доме, не придет ни один дух нечестивый – к рабу Божьему Николе”».
11 Архистратиг приказывает вештице и ее спутницам открыть имена: И рече архангелъ Миаилъ: кажите ми дружину имена рода вашега и зло племе проклето15. Как видно, в прямой речи к упомянутым выше лексемам дружина и родъ добавляется слово племе – охвачены все структуры социально-общественной организации, перенесенной из мира людей в сверхъественную область16. Наконец, ниже предстает одна вештица, которая сообщает о наличии у нее 30 имен, перечень которых открывают онимы вештица и мора: И рече вещица имамъ л҃ именахъ [так!]: парво вещица, в҃ мора…17 В действительности список состоит из 29 пунктов, но можно предположить, что недостающим (вторым) именем является вила – в порядке называния персонажей во вступлении.
15. «И сказал архангел Михаил: “Скажите мне имена вашего окружения, и рода, и злого племени проклятого”».

16. О понятиях род и племя у славян см. в работе: [Толстая 2009, 441–445].

17. «И сказала вештица: “Имею 30 имен: первое – вештица, второе – мора…”».
12 Т.А. Агапкина поднимает важный вопрос касательно связи между списком имен и множественностью демонов: скорее всего, пишет исследовательница, мифологический ономастикон СЛ в южнославянской традиции имеет переходный характер, от одного демона с разными именами ко множеству демонов, что можно наблюдать у восточных славян в защитных текстах от трясавиц [Агапкина 2017, 452]. В Кат же вештица, вила и мора предстают и как спутницы, и как три ипостаси одного демона: изначально это отдельные личности, которые, как открывается в диалоге, имеют родство, а в конце текста они становятся тремя ликами многоименного существа.
13 Не исключено, что наблюдаемое вначале разделение на трех персон связано с названием молитвы в источнике Кат (сама редакция, судя по публикации Т. Катанича, не имеет заглавия), где демоницы являются отдельными личностями – ср. с Хил672(2): Молитва святаго архангела Михаила; Микаилъ [так!]; томуже от нечестиваго же дука, вещице и виле, и мора [так!], и нафора [вм. назора], и от ветра погана18 (л. 26 об.). Примечательно, что и дух, и назор, и ветер – это опасности, которые морфологически принадлежат к мужскому роду и, скорее всего, именно поэтому не становятся отдельными персонажами в Кат. Для группы редакций ММ, к которой относится Кат, восстанавливаются также грозница и нощница19 – они, возможно, присутствовали и в источнике рассматриваемой редакции – но книжник мог устранить их из-за окончания на -ица, чтобы не «заслонить» главную демоницу вештицу.
18. «Молитва святого архангела Михаила; Михаил; также от нечестивого духа, вештицы и вилы, и моры, и назора, и от ветра поганого».

19. Грозница ‘лихорадка’ (лексема встречается также на защитных печатях-амулетах) и ноħница в сюжет редакции также не включены, хотя последняя отмечается у сербов-граничар: это демоница, «которая вместе с морой мучает по ночам детей: мора высасывает из груди кровь, а «ночница» бьет ребенка, оставляя у него на теле синяки» [Агапкина 2017, 472, 478].
14 После списка имен следует еще несколько слов: И рече архангелу Миаилу и сви дивали да бежите, и ђе се име поменуе или у дому хранити туда нема приходити никои нечисти духъ на рабу божему Николи и васему дому его. Во ими [так!] ѡ҃ца и сина и ст҃аго духа аминь. Михаила, Ѧкова, Николу [так!], Стефана20. Представляется, что в исходной версии редакции должна находиться вторая реплика архангела (‘и сказал архангел Михаил…’, т.е. вместо архангелу Миаилу – архангелъ Миаилъ), поскольку направленные к нему слова ‘пусть все дьяволы бегут!’ выбиваются из сюжетной канвы.
20. «И сказал архангел Миахил: “Пусть все дьяволы бегут!” И где имя упоминается или в доме хранится, туда пусть не приходит никакой нечистый дух, к рабу Божьему Николе и всему дому его. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Михаила, Якова, Николы, Стефана».
15 Наконец, после четырех мужских имен находится повторное наставление с увеличенным градусом требовательности – ‘пусть каждый…!’: Да има сваки православни хрисћанинъ преписати ѡ҃ва имена ѡ҃тъ вещица – не приступи духъ лукави21.
21. «Пусть каждый православный христианин перепишет эти имена от вештицы – тогда не приблизится дух лукавый!».
16 Текст молитвы написан с большим вкраплением черт народного языка. Отмечаются рефлексы *ě > [е] (вештица, месечина), *ę > [е] (тешка, племе, проклето), которые характерны для церковнославянского языка сербской редакции, а также вокализация редуцированных в [а] (васемъ, еданъ), запись слогового плавного [r̥], в том числе вторичного, с а (карваве, даржати, парво), переход [ы] > [и] (сина), метатеза в корне местоимения вьс- (сви, сваки) и трансформация группы согласных [ст] (хрисћанинъ). В примере нечестиви (серб. нечастиви ‘нечистый (о дьяволе)’), букву е в корне, представляется, следует трактовать как ошибочный повтор предшествующего гласного, а не как русскую огласовку бывшего редуцированного.
17 Из разговорного языка проникают окончания -е в Р. ед. (ѡ҃т земле, са горе), -омъ в Т. ед. (са собомъ) и -а в Р. мн. (ѡ҃тъ вещица), а сущ. родъ употребляется с наращением основы в В. ед. (родове); в местоименном склонении отмечается флексия -ега в Р. ед. (вашега) и формы мест. И. ед. муж. хи ‘он’ и Д. ед. муж. нему ‘ему’. Привлекают внимание отсутствие окончания в 3 л. ед. (може, не приходи) и финаль -емо в 1 л. мн. в формах презенса (кажемо) и претеритная форма 3 л. ед. (виђе). Народная речь отражается в использовании союза па ‘и’ и формы наречия ђе ‘где’, отрицания с частицей немоj (немо не22 погубити, нема приходити) и положения энклитики (ђе се име поменуе). Книжных черт крайне мало – окончание -омъ в Д. мн. (диаваломъ) и запись корня диавол- вм. ђаво.
22. Отрицательная частица приписана по ошибке.
18 Редакция Кат представляет собой новый виток в истории ММ: текст подвергается изменениям, подпитанным верованиями южных славян, как и большинство поздних редакций молитвы (входят в группу С, согласно классификации Т.А. Агапкиной23, исключая список Хаш281). Влияние народной культуры находит отражение и в языке, на котором написана редакция, еще более приближающаяся к периферии книжной среды.
23. См. подробнее: [Агапкина 2017, 435].

Библиография

1. Агапкина Т.А. Сисиниева молитва у южных славян // Сисиниева легенда в фольклорных и рукописных традициях Ближнего Востока, Балкан и Восточной Европы. М.: Индрик, 2017. С. 373–506.

2. Белетич М., Лома А. Сон, смерть, судьба (наблюдения над праслав. *mora, mara) // Slavica Svetlanica. Язык и картина мира: К юбилею Светланы Михайловны Толстой. М.: Индрик, 2013. С. 56–75.

3. Виноградова Л.Н., Толстая С.М. Вештица // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 1. М.: Международные отношения, 1995. С. 367–368.

4. Катанић Т. Народно лекарство // Гласник Етнографског музеја у Београду. Београд: Штампа државне штампариjе краљевине Jугославиjе, 1936. Књ. 11. С. 76–79.

5. Левкиевская Е.Е. Змора // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 2. М.: Международные отношения, 1999. С. 341–344.

6. Српски рјечник: истумачен њемачкијем и латинскијем ријечима / скупио га и на свијет издао Вук Стеф. Караџић. У Бечу: у штампарији Јерменскога намастира, 1852.

7. Толстая С.М. Вила // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 1. М.: Международные отношения, 1995. С. 369–371.

8. Толстая С.М. Род, родство // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. Т. 4. М.: Международные отношения, 2009. С. 441–445.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести