В последнее время в лингвистике и исторической науке заметно возрос интерес к славянским сообществам, проживающим в странах Южной Америки (см., например, работы [5; 6; 8–11]). Вместе с тем особое внимание лингвисты уделяют описанию русского языка старообрядцев, проживающих за границей (в том числе, анализу диалектных явлений, социолингвистической и этнолингвистической ситуации). Литература здесь очень обширна, поэтому укажем лишь некоторые публикации [1; 2; 4; 7]. Выход книги диалектолога, сотрудника Института русского языка им. В.В. Виноградова, Ольги Геннадьевны Ровновой, неутомимого исследователя языка и культуры старообрядцев, является долгожданным событием для лингвистов, культурологов, историков и представляет собой пересечение и сочетание упомянутых выше тенденций. Ольга Геннадьевна в течение многих лет собирала материал в странах Южной Америки (Аргентина, Боливия, Бразилия, Уругвай) от старообрядцев-часовенных, синьцзянцев и харбинцев (полевая работа проводилась в 2006–2008 и в 2010–2014 гг.). По ее инициативе и была начата серия экспедиций, в результате которых русский диалектный язык, на котором говорят старообрядцы Южной Америки, был впервые описан. Организаторские способности и живой интерес к старообрядцам в странах Южной Америки позволили автору установить контакты с членами общины и провести полевые исследования. Следует отметить, что сами общины очень закрытые и консервативные, редко идут на контакт (с. 33).

В книге «Старообрядцы Южной Америки. Очерки истории, культуры, языка» представлены тексты разных жанров: это и научные статьи, лингвистические, этнографические и исторические, интервью для СМИ, лексикографическое описание говора старообрядцев. Основу публикаций составили статьи Ольги Геннадьевны, вышедшие в разное время и в разных изданиях, многие из которых сегодня уже труднодоступны. Эти статьи были в значительной степени переработаны автором. Монография состоит из Введения, четырех разделов и списка литературы. Первый раздел посвящен языку старообрядцев, во втором разделе описываются и анализируются лингвистические особенности «Повести и жития Данилы Терентьевича Зайцева» [3], третий раздел небольшой, в нем автор пишет о старообрядцах, переселившихся из Южной Америки на Дальний Восток. Четвертый раздел – наиболее объемный, занимающий почти половину издания, представляет собой материалы к «Словарю говора старообрядцев Южной Америки». В книге имеется цветная вклейка, где можно увидеть фотографии из экспедиций (например, фотографии типичных построек, портреты старообрядцев в повседневной одежде, предметы быта, религиозную утварь).

Во Введении излагается история изучения языка и культуры старообрядцев, проживающих за границей, дается исчерпывающий обзор литературы по этому вопросу, в частности по исследованию отдельных диалектных черт, описанию говоров и установлению прародины старообрядцев, социолингвистическим и этнолингвистическим аспектам изучаемой проблематики (с. 17–20). Здесь же читатель знакомится с хронологией экспедиционной работы в странах Южной Америки (с. 20–26), а также с укладом жизни в общинах старообрядцев. Так, автор отмечает, что старообрядцы продолжают носить традиционную одежду (с. 33), в коммуникативном поведении сохраняется обращение на <em>ты</em> независимо от возраста и социального положения, а сельское хозяйство является основной экономической деятельностью для них. Первый раздел открывает очерк (с. 37–40), посвященный конфессиональной и национальной самоидентификации старообрядцев, рассмотрены конфессионимы и некоторые этнонимы, функционирующие в речи, например <em>староверство</em>, <em>христиане</em>, <em>никониане</em>, <em>не́кресть</em>, <em>россиец</em>. Что касается социолингвистической ситуации, то отмечается, что русский язык в этих общинах лучше сохраняется, чем у старообрядцев Орегона (США) (с. 42); констатируется, что в их диалектном языке сохраняется много архаичных черт, а для номинации новых реалий используются лексические и словообразовательные ресурсы собственного говора (с. 45). Автор также приводит расшифровки интервью (с. 46–57), записанные в Уругвае, Бразилии, Аргентине и Боливии, в которых звучит голос самих старообрядцев, их мнение о необходимости сохранения русского языка. Так, один из информантов очень ярко описывает ситуации, как отучал своих детей использовать в повседневной речи испанские слова. Отдельное место посвящено описанию основных черт говора. Автор приходит к выводу, что говор старообрядцев восходит к говору нижегородских кержаков (с. 58), т.е. это говор среднерусский, сформировавшийся на севернорусской основе (с. 60); анализируются системы вокализма (в обследуемых говорах севернорусское оканье сменилось сильным аканьем), консонантизма, морфологические особенности, своеобразие аспектуальной системы, а также словообразовательные и лексические особенности (например образование этнонимов при помощи суффиксов -<em>ец</em>, -<em>анин</em>/-<em>янин</em>: <em>чиленец</em>, <em>боливянин</em> (с. 64–65), расширение семантики слова <em>ле́дник</em>, которое у старообрядцев имеет значение ‘холодильник’ (с. 67)). Любопытный материал представляет О.Г. Ровнова в очерке о материнских говорах синьцзянцев. Автор предприняла в 2011 г. экспедицию на Бухтарму (Казахстанский Алтай), откуда вышли предки одной из групп старообрядцев. По большей части диалектные особенности там уже утрачены, однако сохраняются наиболее устойчивые черты, как, например, соканье и щоканье, мягкость заднеязычных после мягких перед гласными и т.д., выявлены общие лексические единицы (<em>вдовуха</em> ‘вдова’) (с. 77). Констатировано, что во вторичном говоре синьцзянцев наблюдается заключительный этап отхода от полного оканья, характерный для первичных говоров на Бухтарме (с. 80). Определяется также регион, откуда могли выйти предки старообрядцев: северо-восток Нижегородской, юго-запад Кировской и восток Костромской областей (с. 83). Целая серия очерков посвящена изучению лексики. Так, автор уделяет внимание антропонимикону информантов и отмечает, что обращение по имени-отчеству постепенно выходит из употребления (с. 87), под влиянием южноамериканской традиции появляются двойные паспортные фамилии, например <em>Марфа </em><em>Килин</em><em>-Зайцев</em> (с. 88). Подробно анализируется лексика, связанная с одеждой старообрядцев, например <em>горбач</em> (с. 91–92), <em>сашмура</em> (с. 95), <em>нагрудка</em><em> </em>(с. 93)), исследуется влияние испанского и португальского языков в этой сфере, описано значение традиционной одежды в изучаемом сообществе. О.Г. Ровнова в другом очерке исследует функционирование лексем в лексико-семантической группе «Деньги» и приходит к выводу, что в одних случаях происходит сужение использования общерусского слова, в других – развиваются новые значения. Вместе с этим в речи информантов происходит адаптация и местных денежных единиц, например <em>пезы</em><em> </em>‘песо’, <em>крузейры</em><em> </em>‘крузейро, валюта Бразилии до 1986 г.’, <em>бо́лики</em><em> </em>‘боливиано, валюта Боливии с 1987 г.’ (с. 115). Еще одной лексической сферой, привлекшей внимание автора и в которой отчетливее всего проявляется влияние современного мира, является «Современные средства информации и связи»; здесь также используются как заимствования из окружающих языков, например, <em>силулар</em> ‘мобильный телефон’, (с. 123–124), так и средства диалектного языка – <em>греметь</em> ‘звонить’ (о телефоне) (с. 128). На фоне лексических тем выделяется очерк о частицах в говоре старообрядцев, где автор использует статистический анализ при подсчете употребительности дискурсивных слов, таких как <em>жеть</em>, <em>дажеть</em>, <em>ужеть</em>, <em>тожеть</em>, <em>можеть</em>, <em>чтобыть</em>, <em>чтоить</em>, <em>чтоть</em> с формантом -<em>ть</em> и без -<em>ть</em><em> </em>(с. 143). Делается вывод о более редком использовании таких частиц с финалью -<em>ть</em>, чем без нее, а также об их сохранности как единой группы в изучаемых говорах, в отличие от русских говоров на территории России и в сопредельных странах. Автор на материале выступления старообрядца Д.Т. Зайцева на радио (полная расшифровка приведена в книге) обращается к вопросам стилистики в диалектной устной речи. Отмечается характерная насыщенность речи лексикой с эмоционально-экспрессивной семантикой для публицистического стиля носителя говора, использование конструкций экспрессивного синтаксиса (с. 153–154). Заключает первый раздел очерк о лексическом богатстве говора старообрядцев, в котором постулируется задача создания диалектного словаря их говора: изложены принципы его составления, представления лексики (в том числе заимствованной), особенности словарных статей.

Второй раздел открывает глава о Зайцеве, авторе «Повести и жития Данилы Терентьевича Зайцева», и принципах публикации рукописи, которую О.Г. Ровнова подготовила к изданию. Автор монографии отмечает, что впервые в истории русской литературы и диалектологии произведение, созданное на диалекте, стало фактом литературной жизни (с. 203). С одной стороны, некоторые фонетические явления при подготовке текста к печати были отклонены, например аканье (<em>гаварит</em>), иканье (<em>до </em><em>синтибря</em>), вставные гласные (<em>моного</em>) (с. 207), с другой стороны, ряд явлений решено было оставить – стяжение гласных в окончаниях полных прилагательных и глаголов (<em>хороша девчонка</em>, <em>читашь</em><em> сказки</em>), прогрессивную ассимиляцию по мягкости заднеязычных согласных (<em>толькя</em>) и др. (с. 208). Изначальный текст рукописи представляет собой уникальный источник по диалектологии изучаемой группы. Орфография рукописи основана на фонетическом и морфологическом принципах (с. 215). Рукопись Зайцева дает возможность получить информацию о морфологических и синтаксических особенностях говора, например использование окончания им.-вин. падежей мн.ч. у существительных ср.р. -<em>ы</em>: <em>стёклы</em>, <em>письмы</em> (с. 220), распространение окончания -<em>ов</em> в род.-вин. падежах мн.ч. существительных (<em>обмен </em><em>идеяв</em>, <em>нет </em><em>болезняв</em>) (с. 224), отличное от литературного языка глагольное управление (<em>доверять на кого</em>, <em>настаивать на что</em>). Отдельный очерк посвящен комментариям к лексике «Повести..», объясняется диалектная лексика (<em>хорошень</em> ‘хорошо, как следует’) (с. 241), общерусские слова с диалектным значением (<em>кобылка</em> ‘кузнечик’) (с. 242), устаревшая лексика (<em>стоять</em> ‘временно проживать’) (с. 244) и лексика, имеющая в старообрядческой среде конфессионально обусловленное культурное содержание (например, <em>праздновать</em> – ‘проводить «порозный», «порожний», «пустой» день’, в воскресенье и праздники) (с. 244–246), а также заимствования из испанского языка. Интересные наблюдения делает О.Г. Ровнова при изучении иноязычной лексики, а также церковнославянского влияния в тексте рукописи. Так, Зайцев использует знаки оксии и варии по следующим правилам: оксия – над гласной в начале или середине слова, а вария – в конце (с. 249). Присутствует и смешение латинских и кириллических букв, но только в редких случаях, например <em>z</em><em>она </em>(вместо зона)<em> </em><em>Варварко</em>) (с. 252), многочисленны заимствования в сферах финансов, экономики и хозяйства (<em>пезо</em> ‘песо’, <em>лоте</em> ‘участок земли’ (с. 253)), в названиях учреждений (<em>регистро</em><em> </em><em>сивиль</em> ‘загс’ (с. 254)), профессий (<em>ингеньеро</em> ‘инженер’ (с. 254)), в названиях лиц по национальности и месту жительства (<em>русо</em> ‘русский’ (с. 255)), наименованиях природных объектов флоры и фауны (<em>патки</em> ‘вид домашних уток’, <em>мата</em> ‘трава мате, чай мате’ (с. 255)), в названиях лиц по поведению, особенностям личности (<em>карисма́тик</em> ‘человек с харизмой’ (с. 256)). Кроме того, в тексте обнаруживаются случаи переключения кода на испанский язык, например, при цитировании. Такие фрагменты могут передаваться в латинской графике, но встречаются случаи написания и на кириллице: <em>матало</em><em> кон </em><em>индиференсия</em> ‘убей его равнодушием’, ср. исп. matalo con indiferencia (260). В конце второго раздела публикуются два интервью Зайцева для российских печатных СМИ. Оба интервью, отмечает О.Г. Ровнова, объединяет актуальная для старообрядцев проблема – как в современном мире сохранить традиции и верность христианским законам (с. 263).

В третий раздел входят два очерка, повествующие об истории переселенцев старообрядцев из Южной Америки в Россию. Автор использует здесь многочисленные расшифровки своих бесед с информантами, а также рассказывает о впечатлениях от поездки к старообрядцам на Дальний Восток в Дерсу (Приморский край) в 2012 и 2016 гг. Заканчивается раздел информацией от 24 мая 2021 г. (чуть более полугода до выхода в свет книги) о переселении семьи Авраама Калугина из Бразилии в Приморский край и фразой, что «одиссея старообрядцев-часовенных продолжается» (с. 333).

Завершают монографию материалы к «Словарю говора старообрядцев Южной Америки», всего 716 словарных статей. Источником для его составления послужили экспедиционные аудиозаписи, разговоры по телефону, скайпу и сообщения по WhatsApp. Словарь имеет зонную структуру, обозначаемую латинскими буквами. Например, в зоне DEF – содержится толкование лексемы, в зоне SYN – приведены синонимы, в MORPH дана морфологическая информация, в STYL – стилистическая характеристика. Достоинством словаря является атрибуция примеров, указан источник примера, регион, а также принадлежность информанта группе синьцзянцев или харбинцев. Кроме того, важным оказывается помета FROM при заимствованных лексемах, отсылающая к языку-источнику. Например, при лексеме <em>макинария</em> ‘машинная техника’ имеется отсылка к испанскому maquinaria (с. 434). Отмечена и многозначность слов. Так, <em>гово́р</em> в первом значении ‘язык, речь, говор’, во втором – ‘разговоры, слухи’ (с. 382–383); <em>парнишко</em>/<em>парнишка</em> имеет первое значение – ‘мальчик’, второе значение ‘чьи-либо сыновья’ (с. 482).

Книга вышла в марте 2022 г., спустя несколько дней после кончины О.Г. Ровновой. Своим примером, интересом к диалектной речи старообрядцев, переселенцев в Южной Америке, Ольга Геннадьевна вдохновляла коллег, в том числе и автора этих строк, заинтересовавшегося славянскими сообществами в Южной Америке после знакомства с ее публикациями. Наследие Ольги Геннадьевны предстоит еще изучить. Несомненно, еще ждут своего часа издание расшифрованных текстов в фонетической транскрипции, а также полный словарь говора старообрядцев Южной Америки. В этом смысле вышедшая монографии является начальным, важнейшим этапом при обработке и осмыслении всего корпуса материалов, собранных Ольгой Геннадьевной. Остается надеяться, что коллеги и ученики продолжат начатое ею дело.