Салоники являются важным для болгарской исторической памяти городом. Из этих мест происходили славянские первоучители Кирилл и Мефодий. Здесь находился культурный и общественный центр жизни болгарского населения Македонии, особенно в период после освобождения Болгарии. При этом болгары и греки долгое время боролись за обладание городом. В итоге в 1912–1913 гг. вопрос решился военно-дипломатическим путем, но до этого сражения шли на фронтах культуры и национального строительства – названные диаспоры стремились упрочить свои позиции в Салониках. Несколько удивителен при этом факт, что борьбу за обладание городом вели третий и четвертый по численности этносы (с. 60–68). Однако интересы евреев и турок, совокупно составлявших подавляющее большинство населения, молодые балканские государства не собирались принимать во внимание –при определении границ национального объединения мнение местного населения тогда не учитывали.

Расширению, сохранению и распространению памяти об историческом, культурном и экономическом присутствии болгар в Салониках был посвящен проект Института балканистики с центром по фракологии Болгарской академии наук «Салоники и болгары. История, память, современность». Руководителем проекта стала сотрудник названного учреждения Ю. Константинова, она и подготовила обозреваемый в настоящей рецензии труд.

Целью монографии автор заявила «анализ имеющихся сведений о болгарской общине в городе в поздний османский период», который определяется как период с начала реформ Танзимата до создания Турецкой республики (с. 10). Однако фактически история болгарской общины в городе начинается с 1860-х годов, поскольку до того, составляя «видимую часть» жителей Салоник, она оставалась в стороне от процесса национального возрождения, в области просвещения и культуры не делала заметных шагов (с. 27). Впрочем, откровенно говоря, и в последовавшие несколько десятилетий наличие общины можно обнаружить только при наличии соответствующего желания. Автор привела имеющиеся отрывочные сведения о семьях переселенцев, торговцев, которые проявили болгарское самосознание, либо о болгарском происхождении которых доподлинно известно. И в этом калейдоскопе биографий и просопографического анализа становится очевидным, что до освобождения Болгарии болгары в Салониках нередко меняли позицию относительно собственной этничности, причем неоднократно. И какие-то единичные ростки на ниве болгарского просвещения возникали благодаря энтузиастам, а потому быстро чахли. Так, существовавшая в 1866–1868 гг. болгарская школа имела среди учеников как мальчиков, так и девочек, но канула в небытие со смертью ее основательницы Г. Динковой¹ (с. 30–32).

Тем не менее, шел постепенный процесс роста болгарского населения города, в основном за счет миграции из Македонии.Переселенцы старались жить в окружении соплеменников, что отразилось и на городской карте – так возник Вардарский квартал (махала). При этом стоит отметить, что после создания Болгарского экзархата далеко не все болгары выбрали национальную церковь. Еенепрочные позиции перед властями привели к тому, что греки добивались закрытия церквей, удаления священников и учителей. Экзархат советовал в таких случаях напоминать о привилегиях, данных султаном, однако все зависело от местных властей. Потому, как признала Ю. Константинова, многие болгары из соображений спокойствия и безопасности выбирали Константинопольский патриархат (с. 55). И все же удельный вес болгар в городе оставался незначительным – даже по болгарским подсчетам накануне Балканских войн в городе проживали 3,4 % их соплеменников-экзархистов, а с учетом представителей иных конфессий доля болгар в населении составляла максимум 7 % (с. 68).

Неудивительны потому заботы Болгарии и Болгарского экзархата по созданию сильной общины в городе. Весьма откровенно писал экзарх Иосифа в болгарское министерство иностранных дел и вероисповеданий 1884 г. о том, что в «Салониках нет таких болгар, которые могли бы организовать школу от имени общины, чем пользуются власти». Потому он считал, «нам нужно искусственно создать в Салониках общину и поддерживать болгар, что достигается через содержание т.н. школьного настоятельства» (с. 103).

С началом финансовых вливаний со стороны освобожденной Болгарии резко ускорился процесс пробуждения национального самосознания. Если до того просветительские инициативы были единичны и не находили широкой поддержки, то теперь внутри салоникской общины началась конкуренция между проектами. «Очевидно, за идеологическими различиями и приципиальными противоречиями часто скрывался вопрос о распределении средств. Конкуренция за средства общины существовала между церковными и школьными учреждениями, между самими школами, а также на межличностном уровне», – признала Ю. Константинова (с. 109). И при очевидной разнице между активностью диаспорына ниве национального возрождения в условиях наличия и в условиях отсутствия внешнего финансирования напрашивается непроизнесенный автором и горький для болгарского патриота вопрос – а без этой подпитки достигло бы число населения, считающегося себя болгарами, 3,4 % или бы болгары полностью растворились среди греков? Некоторым подтверждением тому является тот факт, что когда в 1890-е годы Экзархия резко сократила количество стипендий на обучение, значительно уменьшилось и число учеников (с. 218). Хотя, с другой стороны, финансовое положение большинства болгарского населения в Македонии оставляло желать лучшего. Это наглядно иллюстрируют результаты медицинского осмотра учеников школ. Так, в 1910–1911 гг. 50 % принятых в женскую гимназию Салоник учениц были признаны слабыми по здоровью из-за систематического недоедания (с. 248). В то же время нельзя утверждать, что в гимназиях на учеников и учителей сыпалась манна небесная. Все повествование о болгарском школьном образовании в монографии – описание нищеты, бытовой неустроенности на фоне роста числа мигрантов, а соответственно – подопечных. При этом успехи были достигнуты немалые. Под подсчету Экзархии, в 1907 г. в Салониках 64 % болгар являлись грамотными, а в самой Болгарии в 1910 г. – лишь 33,7 % (с. 181).

Красной нитью через книгу проходит рассказ о противостоянии главному сопернику – греческой общине. Последняя в первую очередь препятствовала появлению собственных зданий у болгарской общины, понимая, что небольшие школы и церкви создают предел распространению чужого влияния. И болгарам приходилось идти на уловки. Без них, например, не появилась бы церковь Св. Димитрия². Приобретя для нее существующее здание мирского характераболгарская община уверяла, что перестраивает его в спальню для учеников из соседней школы. Однако спор дошел до салоникского вали, и того болгары способом, о котором история умалчивает, убедили согласиться с требованием поставить в здании несколько икон, а при необходимости иметь возможность отпевать там усопших. После этого вали дипломатично заявил грекам, что «здание может быть и похоже на церковь, но это не достаточная причина для запрета его строительства» (с. 131).

Вне правового поля действовали и греки. Например, угрожали расправой всем, кто планировал продать недвижимость болгарам, которые искали здание для мужской гимназии(с. 139, 142). Но и болгар нельзя считать беззубыми легалистами. Со временем Салоники стали центром революционного движения. Именно здесь в 1893 г. была учреждена Внутренняя Македонско-Одринская революционная организация (ВМОРО), практиковавшая вооруженные методы борьбы не только с турками, но и греками и сербами. А Салоникская гимназия превратилась в поставщика кадров для ВМОРО, что говорит о тех идеях, которые учителя прививали ученикам.

Противостояние этносов шло и на уровне символов. В 1907 г. на ежегодном карнавале обернутый в греческий национальный флаг сотрудник греческого консульстваобъезжал улицы на велосипеде, переднее колесо которого было увито румынским, заднее – болгарским знаменем. Полиция его арестовала, но ничего не могла сделать с греками, скрывшимилица под масками и проехавшими на телеге с греческим флагом. В ногах же у них лежал театрально пронизанный дьявол, обвитый болгарский триколором (с. 365).

Болгарам все же удалось упрочить позиции в городе. Накануне Балканских войн болгарская церковная община в Салониках располагала четырьмя церквями, двумя кладбищами, восьмью школьными зданиями (с. 154). Однако от них не осталось следов уже ко Второй мировой войне. И сегодня лишь памятная доска, установленная в 2014 г. на месте, где находилась болгарская мужская гимназия, напоминает об усилиях местной болгарской общины (с. 155).

Монография Ю. Константиновой основана на болгарских, греческих и северомакедонских архивах, в ней полноценно используется научная литература на болгарском и греческом языках. В результате книга объективно освещает многочисленные аспекты темы. И, откровенно говоря, у ультрапатриотов-болгар ее прочтение не может не вызывать минорных настроений, в том числе и по отношению к соплеменникам. У стороннего же читателя неизбежно возникает соблазн экстраполировать описанное на более широкие массы болгарского населения. Ведь с учетом того, что большинство болгар в Салониках являлись выходцами из Македонии, ставится под вопрос и один из краеугольных камней болгарской исторической памяти – так ли прочно было национальное самосознание у жителей Македонии. И все же посмею возразить автору в вопросе репрезентативности ситуации в Салониках. Она не может являться точным индикатором – портовый город всегда космополитичен, в Салоники ехали в поисках лучшей доли, а потому конформизм там более естественен. Принадлежность же к притесняемому Экзархату лишь создавала препоны на пути к благополучию. К тому же, можно предположить, что переехавшие в этот город проходили негативный отбор по критерию болгарской самоидентификации – наиболее мобильная и активная часть выбирала самостоятельное Болгарское княжество, где с успехом реализовывала себя. И тем не менее, по прочтении книги нельзя отделаться от ощущения, чтоборьба за Салоники мирным путем была обречена уже изначально. И виной тому не только «греческие козни».