Везде
Этнический состав населения Истрии с конца XIX до начала XXI века
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Этнический состав населения Истрии с конца XIX до начала XXI века
Аннотация
Код статьи
S0869544X0014852-0-1
DOI
10.31857/S0869544X0014852-0
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Пивоваренко Александр Александрович 
Должность: старший научный сотрудник
Аффилиация: Институт славяноведения РАН
Адрес: Москва, Россия
Выпуск
Номер 3
Страницы
36-49
Аннотация

В статье ставится вопрос о содержании феномена региональной идентичности населения полуострова Истрия. Данные переписи населения 2011 г. в Хорватии фиксируют значительные расхождения между условными понятиями «Региональное самосознание»/«Остальные», фигурирующими в научной литературе, и реальной, более комплексной, этнорелигиозной картиной полуострова Истрия. Рассмотренный в статье комплекс исторических и социологических данных дает основу для более детального изучения этнополитической проблематики Истрии, а также истории развития общественных движений и политических партий Истрии с конца 1980-х годов, выступающих за сохранение особого статуса региона в составе Хорватии. 

Ключевые слова
Истрия, Пула, Триест, фашизм, этнонационализм, Хорватия, Италия, Словения, хорваты, итальянцы, итальянский язык, хорватский язык
Источник финансирования
Исследование выполнено при поддержке гранта РНФ по проекту 20-78-10030 «Языковые и культурные контакты в условиях социальных трансформаций у национальных меньшинств альпийско-паннонского региона».
Классификатор
Получено
17.05.2021
Дата публикации
17.05.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
147
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
920 руб. / 16.0 SU
1 На протяжении XX в. полуостров Истрия находился в составе сразу нескольких государственных образований (Австро-Венгрия, Италия, социалистическая Югославия, Хорватия, Словения). Хотя вопрос принадлежности (истрийской территории) сегодня не является предметом политических разногласий между Хорватией и Италией, ряд социологических и историографических сюжетов указывает на наличие серьезной дискуссии вокруг болезненных вопросов, таких как изменение этнических пропорций на полуострове, изгнание инородного населения, вопросы самоопределения и идентичности.
2 Положение Истрии в составе Хорватии – государства, номинально относящегося к группе «национальных государств» с унитарным устройством – является любопытным. Хотя Хорватия в середине 1990-х годов, как представляется, решила многие проблемы, связанные с национал-сепаратизмом, централистские усилия Загреба в наименьшей степени коснулись Истрии, где в 1990-е годы возникло региональное движение, имевшее признаки итальянского автономизма. С 1992 г. в Истрии на местном уровне несменяемой является партия «Истрийский демократический сабор» (ИДС) (хорв. Istarski Demokratski Sabor, ит. Dieta Democratica Istriana), использующая в агитации лозунги на итальянском языке и утверждающая идею создания в Истрии мультикультурного мультиязычного толерантного общества (идея «особой истрийской идентичности») при увеличении степени административной самостоятельности региона [1]. Позиция партии ИДС в данном вопросе принципиально расходится с идеологией построения централизованного национального государства, проповедуемой правящей правоцентристской партией «Хорватское демократическое содружество» (хорв. Hrvatska Demokratska Zajednica), уровень влияния которой в Хорватии после 2015 г. вырос и стремится к политической монополии [2. C. 300–303].
3 Данные о составе населения Истрии с 1880-х годов до начала XXI в. свидетельствуют о значительных изменениях этнических пропорций между итальянским и славянским (хорватским и словенским) населением. Особый интерес в этой связи вызывает вопрос о содержании категорий «Региональное самосознание» и «Остальные», фигурирующих в югославских и хорватских переписях населения, которыми обозначается население неопределившееся по основным параметрам (хорваты/итальянцы). Значительные статистические колебания данных категорий – в частности категории «Региональное самосознание», введенной в переписи в 1981 г., и трижды менявшей свои пропорции (выросшей к 1991 г. в 9,4 раза, сократившейся в 2001 г. в 3,74 раза и снова выросшей в 3 раза по данным переписи 2011 г. – нуждаются в подробном изучении.
4 Таким образом, для дальнейшего изучения вопроса «особой истрийской идентичности», необходимо рассмотреть динамику изменения этнонациональных пропорций населения Истрии с конца XIX по начало XXI в., ввести ее в историко-политический контекст эпохи, отразить основные параметры историографической дискуссии, касающейся вопроса изменения состава населения полуострова Истрия. Статья построена на изучении известных статистических данных о составе населения Истрии, материалов хорватской, итальянской и истрийской (региональной) историографии, занимавшейся данным вопросом. Характеризуя выявленные изменения, я использую элементы историко-сравнительного метода и дискурс-анализа (в части критического отношения к статистическим данным и выявления смыслов, существующих в историографической и общественной дискуссии).
5 В рамках проблемы расхождения статистических данных необходимо выявить ключевые изменения показателей в переписях населения, проводившихся на полуострове Истрия с конца XIX по 1991 г. и их интерпретации. Объектом анализа, помимо данных о составе населения, являются работы Д. Степановича, Д. Дуковски, М. Клеменчича и других исследователей, занимавшихся вопросом населения Истрии конца XIX – первой половины XX в. и вступивших в полемику с итальянской историографией по болезненным вопросам этнонациональной политики, возникшим в ходе политических событий XX в. Сопоставление материалов, собранных исследователями, обнаруживает значительные расхождения фактических данных.
6 Д. Степанович и М. Клеменчич ориентировались на материалы австрийских довоенных переписей, итальянских переписей межвоенного периода, исследования итальянских авторов (см. табл. 1). Очевидно, пропуск данных за 1921 и 1931 гг. вызван их отсутствием в работах, на которые ссылается Д. Степанович. Сведения за период с 1948 по 2011 г. взяты из переписей, проводившихся в период социалистической Югославии (с 1948 по 1991 г.) и независимой Хорватии1.
1. См.: Klemenčić et al., «Promjene narodnosnog sastava Istre 1880–1991»; M. Bertoša, Istarska enciklopedija; G. Perselli, I censimenti della popolazione dell’Istria, con Fiume e Trieste, e di alcune città della Dalmazia tra il 1850 e il 1936 [3. S. 160].
7 Таблица 1
8 Население Истрии с 1880 по 2011 г. по данным Д. Степановича, М. Клеменчича и др. [3. S. 160–161; 4. S. 623–627].
9
Население, чел. (%)
Год Хорваты Словенцы Итальянцы Немцы Регион. самосознание Остальные Всего
18802 81 175 (45,5) 6 995 (3,9) 79 155 (44,4) 4 231 (2,4) неизв. 6 825 (3,8) 178 831
19103 126 478 (47,7) 10 254 (3,8) 98 520 (37,2) 12 452 (4,7) неизв. 17 132 (6,5) 264 836
1921 – – – – – – 240 221
1931 – – – – – – 251 065
19454 160 872 (69,1) 2 771 (1,2) 58 861 (26,2) неизв. неизв. 10 443 (4,5) 232 767
1948 155 701 (75,3) 4 606 (2,2) 42 727 (20,7) неизв. неизв. 3 619 (7,4) 206 653
1953 155 603 (77,8) 5 552 (2,8) 23 934 (12) неизв. неизв. 14 729 (7,4) 199 278
1981 157 112 (72,2) 3 434 (1,6) 7 859 (3,6) неизв. 3 691 (1,7) 45 510 (20,9) 217 606
1991 135 170 (57,7) 3 671 (1,6) 15 627 (6,7) неизв. 37 654 (16,1) 42 023 (17,9) 234 145
2001 148 328 (71,9) 2 020 (1,0) 14 284 (6,9) 180 (0,09) 8 865 (4,3) 32 667 (15,83) 206 344
2011 142 173 (68,33) 1 793 (0,86) 12 543 (6,03) неизв. 25 203 (12,11) 26 343 (12,66) 208 055
2. См.: Posebni popis miestah u Primorju, izdala C. K. Štatistička Komisija, Wien 1885 [4. S. 623].

3. См.: Spezial ortsrepertorium fur das Osterreichisch-lIIyrische Kustenland, K. k. Statistisehen

4. См.: Cadastre National del'lstrie 1. 10. 1945, Sušak, 1946 [4. S. 624].
10 Д. Дуковски, специалист по истории Истрии 1920–1950-х годов, уделил большое внимание источникам межвоенного периода, а также итальянской историографии. Отправной точкой в его исследованиях также является 1910 г. Однако в силу незавершенности процесса национально-государственного самоопределения в начале XX в. выделенные им этнополитические категории являются менее четкими (см. табл. 2). Вместо понятия «хорваты» исследователь вводит понятие «говорящие на хорватском языке». Также обнаруживается скептическое отношение к тезису о том, что «язык служил критерием национального самоопределения», из чего следует, что некоторые представители хорватского этноса также могли использовать итальянский язык в качестве основного (см. табл. 2, сноска 6). Следует отметить, что данные за 1910 г. охватывают только 95% населения полуострова, не учитывая 5 % населения, принадлежавшего к другим нациям. А в подсчетах за 1921 г. Д. Дуковски, в отличие от Д. Степановича, отсутствуют некоторые этнические группы – в частности немцы.
11 Таблица 2
12 Хорватское, словенское и итальянское население Истрии по подсчетам Д. Дуковски [5. S. 635–636; 6. S. 147]5
5. * Таблица составлена мной, данные, выделенные курсивом, также высчитаны мной на основании данных источника. – А.П.
13
Год Население (%)
На хорв. языке На словен. языке На итальян. языке Немцы Регион. самосознание Остальные Всего
1910 175 945 (43,52) 57 691 (14,27) 154 194 (38,14)6 – – – 404 286 (процентным соотношением «охвачено» 387 840 чел.)7
хорваты словенцы итальянцы
1921 168 000 (45,5) 55 000 (14,8) 147 000 (39,7) ок. 370 000 (без учета немцев и других национальностей)
1931
октябрь 19458 176 075 (53) 54 210 (16,3) 91 316 (27,5) 332 271
1948 163 5279
1953 158 220
1961 176 838
1971 175429
6. Приводя данные о говорящих на итальянском языке, Д. Дуковски сделал оговорку, что «10–12 % говоривших на итальянском языке также относились к хорватскому этносу» [5. S. 635]. Хотя утверждение носит политический характер, оно имеет определенные основания ввиду особенностей самоопределения жителей-билингвов или выходцев из смешанных семей, обусловленных бытовыми нюансами (например, отсутствием в смешанной, итальянско-хорватской, семье одного из родителей и ограниченными возможностями, в связи с этим, участвовать в воспитании ребенка. – А.П.).

7. В данных за 1910 и 1921 г. Д. Дуковски ориентируется на работы итальянских исследователей Francesco SALATA, Per le nuove provincie e per l’Italia, Roma 1922., 386.; G. SALVEMINI, Dal Patto di Londra alla pace di Roma, Torino 1925., 88.-89.; Dalla guerra alla ditattura, III/2, Milano 1964., 293. А также на документальные данные архива г. Пула DAP, Prefektura Pula (dalje: PP) (1931.), kut. 111, fascikl X-2/5 [5. S. 635].

8. Источник этих данных неясен [5. S. 147].

9. Данные за 1948, 1953, 1961 и 1971 гг. взяты из Ante Laušić, «Prilog proučavanju staleških razlika i društveno-gospodarskih odnosa u srednjovjekovnim Poljicama», Radovi, Zagreb, Zavod za hrvatsku povijest, god. 15, 1982, str. 5–32 [5. S. 634–636; 6. S. 147].
14 Проблематику переписей межвоенного периода охарактеризовала М.Ю. Мартынова: «Старые переписи преуменьшали число славянского населения, так как учитывали не национальность, а “разговорный языкˮ – для многих славян таковым был итальянский. Поэтому, по данным переписей, доля славян в Триесте составляла от 8 до 27 %, тогда как в действительности их, как считают эксперты, было не менее 40% в самом городе, пригороды же и окрестности были полностью славянскими. Однако доказать это точными цифровыми данными было весьма трудно» [7. C. 158]. Расхождения в данных значительно затруднили работу международной комиссии по демаркации итальянско-югославской границы в районе Триеста (1946 г.). Примечательно и иное расхождения – между данными абсолютной численности населения за 1945 г., встречающимися у Д. Дуковски, с одной стороны, и другими авторами – с другой (см. табл. 2, сноска 8).
15 В 1945–1948 гг. большая часть полуострова Истрия (за исключением г. Триеста) перешла в состав социалистической Югославии, где большая (около 90 %) его часть вошла в состав Хорватии, а меньшая (около 10 %, включая города Копер и Поторож) досталась Словении. Возникновение в Истрии республиканских границ, в 1991 г. ставших государственными, привело к изменению методики подсчета населения, проводившегося теперь в каждой республике отдельно. Следовательно, при анализе ситуации в современной Истрии вернее говорить о границах Истрийской жупании (административная единица современной Хорватии). Отдельно следует рассматривать ситуацию в словенской Истрии, как и в Триесте, находящегося в составе Италии. Кроме того, как отметила М.Ю. Мартынова, на сегодняшний день также нет точной статистики, отражающей этнический состав населения Триеста, поскольку все граждане Италии рассматриваются как итальянцы [7. C. 158–159].
16 Изменение методики подсчета объясняет значительное снижение численности населения Истрии, фигурирующее в хорватских работах, основывающихся в большинстве своем на переписях социалистического периода (с 1948 по 1991 г.). При этом эти данные также не являются бесспорными. Так, они лишь частично отражают проблему оттока из Истрии итальянского населения, произошедшего с 1940–1960-е годы (см. ниже). Кроме того, данные переписей Истрии 1948–1971 гг. были поставлены под сомнение Д. Дуковски, который ориентировался в этом вопросе на подсчеты другого исследователя А. Лаушича (см. табл. 2, сноска 9).
17 В целом если ситуация до середины XX в. характеризуется отсутствием верифицированных данных при наличии достаточно однозначных интерпретаций, то начиная со второй половины 1940-х годов наличие вполне подтвержденных данных югославских переписей уравновешивается наличием дискуссии об итальянских беженцах из Истрии, а также о содержании понятия «региональная идентичность» или «истрийская идентичность». Далее охарактеризуем основные параметры дискуссии, ведущейся в хорватской, итальянской и истрийской историографии по данным вопросам.
18 Основные расхождения в определении населения Истрии касаются периода с 1910 по 1945 г., когда полуостров находился не в составе Югославии. Оба источника данных свидетельствуют о значительном снижении абсолютной численности населения Истрии. Однако масштабы этого снижения авторам представляются по-разному. Так, Д. Степанович утверждал, что с 1910 по 1948 г. население Истрии сократилось с 264 до 206 тыс. человек (табл. 1), в то время как Д. Дуковски написал о сокращении населения Истрии с 404 до 163 тыс. человек к 1948 г. (табл. 2). Следует отметить, что оба автора сходятся в том, что 1910 г. был пиковым с точки зрения абсолютной численности населения Истрии – в течение следующих десятилетий, в том числе в социалистический период, оно так и не достигло этого уровня.
19 По итогам Первой мировой войны Истрия вошла в состав Италии. Передача полуострова под начало Рима являлось одним из условий Лондонского договора 26 апреля 1915 г., заключенного между Италией и Антантой, в соответствии с которым Италия покинула Тройственный союз и продолжила войну на стороне Антанты.
20 23 марта 1919 г. в Милане был создан Итальянский союз борьбы, преобразованный в ноябре 1921 г. в Национальную фашистскую партию (НФП). В апреле 1919 г. первые фашистские сообщества возникли в Пуле, а в июле они появились в остальных городах южной и западной Истрии (Воднян, Ровинь, Пореч, Пиран, Копер, Пазин, Лабин). К 1928 г. в Истрии действовало 67 ячеек и секций НФП куда входили 6823 человека [8. S. 128–129]. Укрепление фашистского режима сопровождалось мерами ассимиляторского характера – в 1920 г. были введены запретительные меры в отношении издававшихся в Триесте газет на хорватском языке: либеральной газеты «Pučki prijatelj» (хорв. «Друг народа») и либеральной «Stara naša sloga» (рус. «Наше древнее единение»). Единственным оппозиционным изданием стала газета «Слово Истрии» (хорв. «Istarska riječ»), издававшаяся с января 1923 по январь 1929 г. Осенью 1923 г. было принято положение о преподавании в школах исключительно на итальянском языке [9. S. 485, 491]. Осенью 1923 г. началась реализация школьной реформы министра образования фашистской Италии Дж. Джентиле о ведении в школах преподавания исключительно на итальянском языке, а затем и в судопроизводстве. Запрещались хорватско-словенские культурные, религиозные, спортивные общества. С введением в 1926 г. Специального трибунала в связи с законом о защите государства (ит. Tribunale Speciale per la difesa dello Stato) начались судебные процессы против жителей Истрии: с февраля 1927 по июль 1932 г. были осуждены 106 человек, в общей сложности получивших 1124 года тюремного заключения, пятерых приговорили к смертной казни (при том, что в рамках всей Италии в этот период было вынесено всего девять смертных приговоров) [5. S. 636]. Осуществлялась практика переименования имен на итальянский манер [10. C. 383–401; 11. С. 106–111].
21 Д. Дуковски утверждал, что в 1910 г. 43,52 % населения Истрии говорило на хорватском языке, а в 1921 г. на полуострове проживали 168 тыс. хорватов, 55 тыс. словенцев и 147 тыс. итальянцев. На основании «вилки» между данными процентного соотношения 1910 г. и абсолютными данными, найденными в архиве г. Пулы за 1921 г. и итальянской историографии (см. табл. 2, сноска 7) исследователь заключил, что с 1910 по 1921 г. полуостров покинуло 23 тысячи хорватского населения. Мои подсчеты (см. выделение курсивом в табл. 2) на основании процентных данных 1910 г. и абсолютных данных 1921 г. показали снижение хорватского населения лишь на 7 тыс. человек. Расхождение абсолютных и процентных данных в целом объясняется оговоркой Д. Дуковски, что «10–12 % населения, говорившего по-итальянски, также принадлежало к хорватскому этносу» (при этом аргументы в пользу этого уточнения не представлены) [5. S. 635].
22 Не имея точных данных за 1930–1940-е годы, Д. Дуковски сделал далеко идущий вывод, что к началу Второй мировой войны национальная структура по причинам насильственной ассимиляции изменилась в пользу итальянцев [5. S. 635]. При этом исследователь вполне обоснованно выразил сомнение в достоверности данных переписей населения, проводивших в фашистской Италии в 1931 и 1936 гг.: в отличие от переписи 1921 г., когда определение состава населения учитывало языковой признак, переписи 1930-х годов проводились «в соответствии с фашистскими идеологическими установками о едином народе и едином языке в Италии» [5. S. 635]. Оценки других хорватских исследователей, содержащиеся в работах 2000-х годов, говорят о том, что с 1918 по 1943 г. Истрию покинули 53 тысячи хорватов, при том, что на 29 тысяч увеличилось число итальянцев [12. S. 128].
23 Хорватские исследователи склонны подчеркивать мотивы репрессий в отношении славянского (прежде всего хорватского населения) в фашистской Италии. Однако статистические данные 1930-х годов по Истрии, при всей ограниченности, не дают основания утверждать с определенностью, что итальянская национальная политика, развернувшаяся на полуострове в 1920-е годы, основывалась на вытеснении нетитульной нации. Приводимые в исследованиях абсолютные цифры не являются значительными при сравнении с репрессиями, совершавшимися в отношении других этнических групп Восточной Европы в годы Второй мировой войны (сербы в Хорватии), а также в ходе этнических чисток 1990-х годов. Характерно, что при драматизации итальянского воздействия хорватской стороной не используются радикальные понятия «геноцид» и «этническая чистка» как в отношении событий в Боснии и Герцеговине лета 1995 г. в Сребренице или хорватских беженцев с территории Сербской Краины. Очевидно, что, констатируя факт репрессий в Истрии, хорватские авторы не стремятся политизировать данный вопрос, что объясняется особенностями политических отношений Хорватии и Италии.
24 По итогам Второй мировой войны большая часть полуострова Истрия перешла в состав Хорватии. Данные послевоенных переписей показали рост числа хорватского населения в Истрии, доля которого выросла к 1953 г. до 77, 8% (см. табл. 1). Хорватские авторы М. Клеменчич, В. Кушар и Ж. Рихтер объяснили это достаточно просто: «Уже первая перепись 1945 г. показала, что переписи австрийского времени “скрывали” значительное число истрийских хорватов» [4. S. 613], ставя, как и многие другие хорватские авторы во главу угла вопрос о национал-централистской политике фашистской Италии, в соответствии с которой славянское население должно было быть ассимилировано.
25 Однако данный подход скрывает более серьезную проблему оттока беженцев и политической эмиграции, затронувшую Истрию в связи с политическими событиями второй половины 1940-х – середины 1950-х годов, а именно в связи с кризисом вокруг Триеста, разделением города на англо-американскую («Зона А») и югославскую сферу влияния («Зона Б») с последующей демаркацией границы.
26 По данным югославских переписей общее население Истрии снизилось с 232 тыс. человек в 1945 г. до 199 тыс. в 1953 г. (табл. 1). Хотя в силу политических причин данные могут быть заниженными, они явно говорят о значительном смещении баланса не в пользу итальянского населения: если хорватское население с 1945 по 1953 г. снизилось всего со 160 до 155 тыс., то итальянское население сократилось с 58 до 23 тыс. (в процентном соотношении с 26,2 % до 12 %), а к 1981 г. и вовсе достигло минимального уровня 3,6 %. Отмечу, что данные переписи 1981 г. вызвали резкий протест Итальянского союза Истрии и Риеки, потребовавшего от югославского правительства расследования причины таких низких показателей [13. S. 662].
27 Ключевой точкой разногласий между хорватской и итальянской историографией является вопрос об итальянских беженцах из Истрии в Италию. Отток значительной массы итальянского населения в 1943–1956 гг., вызванный событиями Второй мировой войны, политическими репрессиями югославского правительства, а также постановлением 1948 г., разрешавшим выезд итальянцев за рубеж, получил название в историографии как «исход итальянцев» (хорв. egzodus Talijana, ит. Il grande esodo). Абсолютные данные югославской (хорватской) и итальянской историографии по этому вопросу расходятся. Например, данные Итальянской энциклопедии (Treccani) и Союза беженцев в Италию (Associazione degli esuli) говорят о 300 и 350 тыс. беженцев, пришедших из Юлийской Краины (полуостров Истрия и прилегающие районы к итальянской границе) и Далмации. Югославские данные конца 1980-х годов (Центр исторических исследований г. Ровинь) говорят о 201 440 изгнанников. В дальнейшем обе цифры претерпели коррекцию, и теперь хорватская и итальянская историография фиксируют цифру в 200–225 тыс. беженцев из района Истрии и Риеки в 1945–1971 гг. [5. S. 662–664]. Более радикальная трактовка, присутствующая в хорватской историографии, настаивает на том, что в общей сложности районы Истрии, г. Риеки и г. Задара к началу 1970-х годов покинули до 116 тыс. итальянцев и 25 тыс. хорватов [14. S. 638]. Причем даже эти, вероятно заниженные, данные слабо сочетаются с показателями югославской статистики (табл. 1), по которой максимальный спад населения Истрии с 1945 по 1953 г. составил всего 33–34 тыс. человек.
28 Таким образом, существует значительное расхождение статистических данных, порожденное политическими причинами, методологией подсчета и географией охвата проблемы (с одной стороны – беженцы из Юлийской Краины, Далмации, с другой – беженцы из Истрии как географической категории, включающей и Хорватию, и Словению, с третьей стороны, беженцы из районов Истрии, отошедших к республике Хорватия). При том, что в 2000-е годы в научной хорватской литературе возобладал примирительный тон (по отношению к тональности публикаций 1990-х годов), представители итальянского сообщества в Истрии занимают более радикальную позицию по вопросу беженцев: «Всего в течение нескольких лет исходом итальянцев были искоренены столетние традиции цивилизации, изменению подверглась мультикультурная и мультиэтничная идентичность полуострова», – отметил Э. Джуричин, утверждая что «более половины» населения Истрии и г. Риека покинули родной дом начиная со второй половины 1940-х годов [13. S. 653]. Очевидно, что разногласия по этому вопросу продолжают сохраняться.
29 В послевоенный период, как уже указывалось выше, наблюдалась тенденция к смещению баланса населения Истрии. По данным переписи 1981 г. доля хорватского населения (72,2 % или 157,1 тыс.) несколько снизилась относительно пикового уровня 1953 г. (77,8 %). Но даже при этом драматическим выглядит сокращение итальянского населения до уровня 3,8 % к 1981 г. (7 859 человек), а также словенской диаспоры (которая с 1953 по 1981 сократилась с 5 552 до 3 434 человека, т.е. на 39 %). При этом общая численность населения полуострова выросла с 199 тыс. в 1953 г. до 217 тыс. в 1981 г. В какую же категорию попадает неучтенное население?
30 К началу 1980-х годов применительно к Истрии возникло такое понятие как «региональная идентичность», к которой переписью 1991 г. было отнесено более 16 % населения полуострова. Значительна и группа «остальные», составлявшая в этот период 17–20 % населения полуострова (42–45 тыс. человек). На сегодняшний день имеющиеся исследования не дают точного ответа о параметрах классификации данных групп. Поэтому ответ возможно дать только на основе общего контекста.
31 Во-первых, в данный период в Югославии наблюдалась определенная тенденция к преодолению этнических различий. В значительной степени это затронуло Хорватию, где доля населения, определявшего себя как «югославы», выросла с 2,34 % в 1971 г. до 8 % в 1981 г. Хорватия заняла первое место в Югославии по числу межэтнических браков [15. С. 63]. Во-вторых, наблюдался приток населения в Истрию из других районов Югославии, (например, из Боснии и Герцеговины и албанских районов Югославии), обусловленный развитием туристической отрасли [4. S. 614].
32 В-третьих, во второй половине 1960-х годов в Югославии (как и во всей Европе, охваченной событиями 1968 года) развивались процессы либерализации, приведшие к всплеску националистических настроений. Прежде всего они затронули Хорватию, где возникло так называемое массовое движение («хорватская весна»), в рамках которого были выдвинуты лозунги по реабилитации хорватской культуры.
33 В-четвертых, либерализация и «массовое движение» также затронули и Истрию, где в этот период активно действовал Итальянский союз Истрии и Риеки (хорв. Talijanska unija Istrei Rijeke, ит. Unione degli Italiani dell'Istria e di Fiume). Возникший в июле 1944 г. как движение итальянских антифашистов, присоединившихся к югославскому партизанскому движению, с середины 1960-х годов Союз стал активно выступать за реабилитацию итальянской культуры в рамках республики Хорватия. Требования итальянской стороны включали широкий круг вопросов, включая право на поддержание научно-культурных связей с соответствующими организациями Италии, свободу книгопечатания и издательской деятельности, сохранение итальянских названий популярных отелей и туристических достопримечательностей [13. S. 659–660]. Несмотря на попытки Союза коммунистов Хорватии ограничить деятельность Итальянского союза, он так и не был запрещен и продолжил функционировать вплоть до конца 1980-х годов.10
10. Не последнюю роль в данном вопросе сыграло Осимское соглашение 10 ноября 1975 г. между Югославией и Италией, урегулировавшее спорные вопросы в районе Триеста и основывавшееся на принципе пропорциональности в защите нацменьшинств. – А.П.
34 Любопытно, что демографические изменения осознавались и на прикладном уровне. Так, в середине 1970-х годов исследователи в области безопасности видели в подъеме итальянского движения в Истрии не только связь с итальянскими неофашистскими организациями (активизировавшимися в Италии в период так называемых свинцовых семидесятых), но и инструмент расширения НАТО, заинтересованного в компенсации потерь на южном фланге, вызванных (временным) выходом из НАТО Греции в 1974 г. в связи с Кипрским кризисом. Анализируя возможные угрозы, исходящие со стороны Италии, Р. Павич отметил, что контроль над побережьем Адриатики зависит «не только от мощи соседней морской державы, но и […] от силы нашего южнославянского этнического, политико-генетического и государственного тыла» [16. S. 128]. Таким образом, мотив итальянской угрозы, получивший развитие в 1990-е годы (см. ниже) фигурировал в научно-политической литературе уже в середине 1970-х годов, хотя и осмысливался в крайне нетипичном (с позиции сегодняшнего дня) антинатовском русле югославской политики «неприсоединения» и славянского объединения.
35 К моменту распада Югославии доля населения хорватской Истрии, самоопределившаяся в качестве представителей «титульной» нации, составляла всего 57,7 % (135,1 тыс.). С другой стороны, в 1991 г. в два раза, по сравнению с 1981 г., выросло число сторонников итальянской, а также региональной самоидентификации. Получивший развитие в 1990-е годы феномен не остался незамеченным представителями национал-консервативного спектра хорватской общественной мысли, утверждавшей, что усиление истрийского регионализма отвечало интересам «итальянской и сербо-югославской политики» [15. C. 194].
36 В этой связи следует охарактеризовать особенности общественно-политических процессов, развивавшихся в Истрии с конца 1980-х годов. В результате идеологических разногласий в рамках возникшей диссидентской «Группы 88» возникли два течения: сторонников «наднационального» характера региональной идентичности и сторонников ориентации на Италию. Деятельность первой группы привела к образованию 14 февраля 1990 г. партии «Истрийский демократический сабор» (ИДС) (хорв. Istarski demokratski sabor, ит. Dieta democratica istriana). Деятельность второй группы привела к возникновению партии «Итальянский союз» (хорв. Talijanska unija, ит. Unione Italiana) 15 июля 1991 г. На общенациональных выборах в 1992 г. партия ИДС набрала 3,18 % голосов и получила, в коалиции с другими регионально-автономистскими партиями «Демократический союз Риеки» (хорв. Riječki demokratski savez) и «Далматинская акция» (хорв. Dalmatinska Akcija) шесть мест в парламенте Хорватии. Также в 1993 г. с результатом 72 % ИДС впервые выиграла местные выборы Истрийской жупании [17], повторив этот результат на всех последующих местных выборах (в том числе на последних выборах 2017 г.). При этом ни один из национальных парламентариев в 1990-е годы не определял себя как итальянец [18. S. 153, 159].
37 В международном плане особое положение Истрии определялось трехсторонним соглашением между Италией, Хорватией и Словенией (15 января 1992 г.) «О взаимопонимании по вопросу сохранения прав этнических меньшинств», подписанное за два дня до международного признания Хорватии со стороны Италии. 5 ноября 1996 г. возникла новая редакция этого соглашения [19]. Наконец, принятие в 2002 г. правительством Хорватии конституционного закона о правах национальных меньшинств, в частности санкционирующего развитие связей с «материнским государством» (т.е. Италией), также способствовало сохранению особого положения Истрии [20].
38 По итогам переписи 2001 г., этнический баланс в Истрийской жупании Хорватии резко сместился в пользу хорватского населения, рост которого наблюдается как в относительных (71,9 %), так и в абсолютных цифрах (со 135,1 тыс. в 1991 г. до 148,3 в 2001 г.). В этот период резко снизилось число сторонников «регионального» самоопределения – с 16,1 до 4,3 % (или с 37,6 тыс. до 8 865 человек). Заметно падение группы «остальные» – с 17,9 до 15,83% или с 42 тыс. до 32,6 тыс. (см. табл. 1).
39 Напрашивается очевидный вывод, что увеличение доли хорватского населения неким образом связано с политикой централизации, проводившейся правящим Хорватским демократическим содружеством (ХДС) в 1990-е годы, победой в военном конфликте 1991–1995 гг. и ликвидацией сербской территориальной автономии. Следует отметить, что общее население региона в этот период сократилось с 234,1 тыс. до 206,3 тыс. – иными словами, увеличение доли хорватов на полуострове произошло не в последнюю очередь за счет уменьшения численности остальных групп и общего оттока населения.
40 Перепись 2011 г. свидетельствует о снижении доли хорватского населения Истрии относительно уровня 2001 г. как в абсолютном исчислении (со 148,3 тыс. в 2001 до 142,1 тыс. в 2011 г.), так и в относительном (с 71,9 % до 68,33 %). Есть основания говорить об умеренном развитии итальянского представительства. Хотя абсолютная и относительная численность итальянцев на полуострове также несколько снизилась (с 14,2 тыс. или 6,9 % в 2001 г. до 12,5 тыс. или 6,03 % в 2011 г.) виден ее значительный рост в абсолютном исчислении относительно данных за 1981 г. (3,6 % или 7 859 чел. в 1981 г.). Любопытно новое увеличение сторонников регионального самоопределения – с 8 865 человек (4,3 %) в 2001 г. до 25 203 человек (12,11 %) к 2011 г. [21. S. 52–53].
41 Следует подчеркнуть, что перепись 2011 г. показала общее увеличение численности населения Истрии относительно уровня 2001 г. (с 206,3 до 208 тыс. человек), что является контртенденцией ввиду общего сокращения населения независимой Хорватии, вызванного трудовой миграцией и низкой рождаемостью уже во второй половине 2010-х годов. Сегодня, по некоторым оценкам, общее население Хорватии незначительно превышает уровень 4 млн человек [22]. Перепись населения, которая, вероятно, будет проведена в начале 2020-х годов, даст новые данные по этому вопросу, которые будут представлять интерес как с точки зрения влияния на полуостров социально-экономических тенденций, так и с точки зрения расстановки сил между различными этническими группами, проживающими в Истрии.
42 Принципиальным вопросом при анализе данных по населению Истрии новейшего периода является содержание понятий «Региональное самосознание» и «Остальные» (табл. 1). Перепись населения Хорватии 2011 г. показала, что 6,03 % населения Истрийской жупании составляли представители итальянской национальности (12 543 человека). Другими заметными нацменьшинствами являлись сербы (7206 человек или 3,46 %), бошняки (6146 или 2,95%) и албанцы (2393 или 1,15 %). Словенцев насчитывалось 1793 чел. или 0,86 %, что ниже ожидаемого ввиду приграничного расположения государства Словения [21. S. 52–53].
43 По конфессиональному признаку 75,08 % населения Истрии в 2011 г. составили католики (156,2 тыс. человек), 4,79 % мусульмане (9 965 чел.), 3,47 % православные (7 220 чел.). При этом 15,88 % населения (33 тыс. чел.) самоопределились как агностики, атеисты либо уклонились от религиозного самоопределения [21. S. 129]. Следует добавить, что по данным 2011 г. на полуострове проживали 7 206 представителей сербской национальности [21. S. 53]. Также было обнаружено 2866 говорящих на боснийском языке. Само понятие «боснийский язык» в соответствующей графе отчета крайне любопытно, поскольку наряду с этим, фигурируют понятия «хорватский язык» и «хорватско-сербский язык», очевидно, абсорбирующего большинство носителей сербо-хорватской языковой группы [21. S. 106–107]. Также 98 % населения являлись обладателями хорватского гражданства (204 тыс. чел.) [21. S. 72].
44 Вся эта пестрая картина крайне слабо покрывается разделением по принципу национального и регионального самоопределения, предложенным хорватскими исследователями в таблицах 1 и 2. Главным вопросом является волновое изменение динамики групп со слабо выраженным этнонациональным самоопределением («Региональное самосознание» и «Остальные»), наблюдаемое с начала 1980-х годов и продолжавшееся уже в 2000-е годы. Какие же объяснения этого феномена представляются наиболее возможными?
45 Прежде всего, можно говорить о наличии в Истрии феномена подвижной («плавающей») идентичности как реакции на политические события XX в., закончившиеся образованием независимой Хорватии. В некотором смысле он может быть тождественен ситуации в Черногории (где в начале 1990-х понятие «черногорец» было связано с сербским самоопределением, а в период независимости стало синонимом отдельной политической нации). Однако точный ответ на этот вопрос требует отдельного исследования.
46 Во-вторых, необходимо более внимательно отследить причины «перетекания» самоопределения из группы «Остальные» в группу «Региональное самосознание», которое имело место в период 2001–2011 гг. Не менее важен вопрос, насколько региональное самосознание в Истрии формируется под влиянием Италии как государства с более мощным экономическим потенциалом и культурной надстройкой.
47 Существует вопрос несовпадения языковой и политической идентичности. В ходе переписи 1991 г. лишь 57,7 % населения Истрии самоопределились как хорваты. При этом 76,6 % определили хорватский язык в качестве родного языка [4. S. 615]. Увеличение сторонников хорватского самоопределения с 1991 по 2001 г. (со 135 до 148 тыс. или до 71,9 %) говорит о «подгонке» этнических данных к языковым. Однако механизм этого перехода непонятен. Наконец, сохраняет актуальность политизация в именовании языка ввиду принадлежности хорватского языка к существовавшему в СФРЮ сербскохорватскому языку и охватывавшему несколько этносов (хорваты, сербы, бошняки, черногорцы).
48 Стоит добавить, что по данным переписи 2011 г. 14 205 человек определяли в качестве основного языка итальянский язык – при том, что лишь 12 543 человека считали себя членами итальянского национального меньшинства [21. S. 53]. В соответствии с простым делением лишь 88,2 % носителей итальянского языка определяют себя итальянцами по национальному признаку. Самоопределение остальных 12 % не является ясным.
49 Все эти моменты являются составной частью главного вопроса: что же все-таки формирует наднациональную «особую» истрийскую общность, наличие которой констатируют исследователи [3. S. 149–150]. Является ли она «плавильным котлом» и результатом смешанных браков или композицией различных автономных этнических групп – хорватов, словенцев, других народов бывшей Югославии, а также иных народов? Здесь существуют различные мнения. Как отметила М.Ю. Мартынова, хотя политическая граница действительно стала водоразделом для жителей пограничных территорий, о полной ассимиляции говорить еще рано: «Находясь на периферии “культурного ареалаˮ, жители приграничных регионов меньше подвержены ассимиляции и унификации традиций, что позволяет им до сих пор сохранять локальные варианты культур и плюрализм идентичностей» [7. C. 172].
50 Однако настроенная более радикально хорватская национальная историография видит в региональной идентичности инструмент разрушения хорватской национальной идентичности. Отправной точкой для размышлений в этой плоскости является осмысление понятия «истриянин» (хорв. Istrijan). Шетич, считая данный термин естественным с точки зрения географии, отметил, что в историческом смысле понятие «истриянин» имеет негативную коннотацию, поскольку в XX в. оно использовалось сначала «итальянско-фашистской», а затем «югославско-коммунистической» политикой («одним “истрианином” больше означало, что одним хорватом стало меньше») [12. S. 133].
51 Сегодня же истриянин в хорватском централистском понимании– это «принадлежащий к суверенной хорватской нации гражданин Хорватии, независимо от того, ощущает ли он себя на национальном уровне итальянцем или хорватом» [12. S. 129]. Наряду с этим существует стремление утвердить альтернативное определение «истранин» (хорв. Istranin), под которым понимается житель хорватской Истрии (Истрийской жупании), разделяющий нормы хорватского литературного языка вне зависимости от национального самоощущения.
52 Таким образом, определенная часть хорватской историографии соглашается с понятием «истриянин» в его регионально-географическом понимании, отмечая, также, что оно не должно являться надстройкой, за который скрывается различие между хорватской, словенской или итальянской идентичностью [12. S. 133]. Однако анализ этнополитических процессов дает основания утверждать, что рост численности представителей «региональной» самоидентификации в конце 1980 – начале 1990-х годов происходил параллельно с развитием другой самоидентичности – итальянской. Первичное ознакомление с вопросом партийного строительства в Истрии указывает на наличие между двумя политическими платформами (ориентация на Италию – формирование надэтничности) принципиального различия. Нельзя также исключать и что циклическое изменение региональной группы, наблюдаемое с 1980-х годов по сегодняшний день, является, в действительности, формой защиты от процессов, развивающихся в тяготеющей к моноэтничности континентальной Хорватии. Следует добавить, что и в самой Италии, спустя 160 лет с момента возникновения единого государства, также сохраняется сильное влияние регионального самоопределения, базирующегося на языковой, географической и культурной основе. Следовательно, региональная идентичность Истрии может являться неким воспроизведением итальянской модели.

Библиография

1. Per un' Istria ancora piu forte! (26.08.2016). URL: https://issuu.com/idsddi2016/docs/novo_tal (дата обращения: 08. 01. 2021).

2. Очерки политический истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Конец XX – начало XXI вв. / Отв. ред. К.В. Никифоров. М.; СПб., 2020.

3. Stjepanovic D. Samoodredenje i multietnicki regionalizmi na post-jugoslavenskom prostoru. Politicka misao: casopis za politologiju. Fakultet politickih znanosti. 2015. Vol. 52. № 1.

4. Klemencic M., Kusar V., Richter Z. Promjene Narodnosnog sastava Istre. Prostorna analiza popisnih podataka 1880–1991 // Drustvena istrazivanja: casopis za opca drustvena pitanja. 1993. Vol. 2. №. 4–5 (6–7).

5. Dukovski D. Egzodus talijanskog stanovnistva iz Istre 1945–1956 // Casopis za suvremenu povijest. Hrvatski institut za povijest, 2001. Vol. 33. №. 3.

6. Dukovski D. Dva egzodusa: hrvatski (1919–1941.) i talijanski (1943–1955.) // Adrias?: zbornik radova Zavoda za znanstveni i umjetnicki rad Hrvatske akademije znanosti i umjetnosti u Splitu. 2008. №. 15.

7. Мартынова М.Ю. Модель Триеста и население итальяно-славянского пограничья // Европа меньшинств – меньшинства в Европе. Этнокультурные, религиозные и языковые группы. / Отв.ред. Кабицкий М.Е., Мартынова М.Ю. М., 2016.

8. Dukovski D. Neki momenti razvoja fasistickog pokreta na Pazinstini u okvirima opceg razvoja «Istarskog fasizma» 1919–1929 (kroz komentare arhivske grade) // Vjesnik Istarskog arhiva. Drzavni arhiv u Pazinu. 1994. Vol. 2–3. № (1992–1993.).

9. Setic N. Politicka aktivnosti starskih Hrvata okupljenihokolista Istarska rijec u Trstu 1923–1929 // Casopis zasuvremenu povijest. 2009. Vol. 41. № 2.

10. Пилипенко Г.П. Словенцы в провинции Триест: социолингвистическая и этнокультурная ситуация // Славянский альманах. 2015. № 3–4.

11. Пилипенко Г.П., Ясинская М.В. Экспедиция к словенцам в Италии // Славяноведение. 2018. № 1.

12. Setic N. O nacionalnom identitetu Istre u XX. stoljecu // Identitet Istre – ishodiste i perspektive. Zagreb, 2006.

13. Giuricin E. Talijanska nacionalna zajednica (1945–2003) // Istra kroz vrijeme. Pregled povijesti Istre sa osvrtom na grad Rijeku. Rovinj: Unione Italiana – Fiume. 2009.

14. Zerjavic V. Doseljavanje i iseljavanje s podrucja Istre, Rijeke i Zadra u razdoblju 1910–1971. // Drustvena istrazivanja?: casopis za opca drustvena pitanja. 1993. Vol. 2. №. 4–5 (6–7).

15. Пивоваренко А.А. Хорватия: история, политика, идеология. Конец XX – начало XXI века. М., 2018.

16. Pavic R. Evropska sigurnost i problemi jadranskog akvatorija – historijski i suvremeni aspekti. Politicka misao, 1975. Vol. 12, №. 1–2.

17. Lokalni izbori u Hrvatskoj 1993. Rezultati. URL: https://www.izbori.hr/arhiva-izbora/data/lokalni/1993/rezultati/1993_1_Rezultati_18_Istarska.pdf (дата обращения: 08. 01. 2021).

18. Ilisin V. Strukturna dinamika hrvatskog parlamenta // Politicka misao: casopis za politologiju. 1999. Vol. 36. № 3.

19. List of international treaties and international acts concluded between the Republic of Croatia and Italian Republic. URL: http://www.mvep.hr/en/foreign-politics/bilateral-relations/overview-by-country/italy,53.html (дата обращения 08. 01. 2021).

20. Ustavni zakon o pravima nacionalnih manjina (2002). URL: https://www.zakon.hr/z/295/Ustavni-zakon-o-pravima-nacionalnih-manjina (дата обращения: 08. 01. 2021).

21. Popis stanovnistva, kucanstava i stanova 2011. Stanovnistvo prema drzavljanstvu, narodnosti, vijeri i materinskom jeziku // Drzavni zavod za statistiku Republike Hrvatske, URL: https://www.dzs.hr/Hrv_Eng/publication/2012/SI-1469.pdf (дата обращения: 08. 01. 2021)

22. Procjena stanovnistva Republike Hrvatske u 2021. URL: https://www.dzs.hr/Hrv_Eng/publication/2020/07-01-03_01_2020.htm (дата обращения: 08. 01. 2021).

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести