Литература сыграла значительную роль в процессе формирования национального самосознания словенского народа и во многом способствовала обретению им независимости. Историческая судьба словенцев стала первопричиной особой миссии, которую осуществляла литература: через художественное слово шло для них осознание единства нации. На протяжении нескольких веков важнейшей задачей литературы была самоидентификационная, ведущей функцией – национально-охранительная, то есть «вся мощь национальной жизни была сосредоточена в литературе» [1. С. 27]. Бессменно находясь на страже национальных интересов, защищая и культивируя национальные ценности, литература на самых разных этапах словенской истории, и особенно в ее переломные моменты (1848, 1918, 1945, 1991), с одной стороны, становилась орудием внедрения в общественное сознание различных программ национального возрождения, с другой – стремилась интегрироваться в европейский литературный процесс. В немалой степени благодаря особому положению литературы внутри национальной мифологии, сохранению ею «кода» нации, амортизировался культурный и идеологический прессинг со стороны властей всех государств, в состав которых входила Словения.

Словенские земли, лежащие на границе четырех европейских природных регионов (Альпы, Паннонская низменность, Динарские горы и Средиземноморье), связывают Балканы с Центральной Европой; они были и остаются транспортным перекрестком северной Адриатики. Специфика географического положения, которое являлось предметом постоянного агрессивного внимания соседей, стала одной из причин длительного подчинения словенцев более сильным государствам. Предки современных словенцев поселились в восточноальпийских областях в середине VI в. н. э. К 620 г. они объединились в древнее государство Карантания, просуществовавшее почти столетие. Опасаясь нападений аваров, карантанцы в середине VIII в. прибегли к помощи соседей-баварцев, которые превратили их в своих вассалов и обратили в христианство. С разделением церкви словенцы попадают в сферу римско-католического влияния, становятся частью Pax Slavia Latina, что в дальнейшем и обусловило характер и особенности национального культурного развития. В 788 г. баварское государство, в состав которого уже входила вассальная Карантания, подчиняют себе франки. Восточное государство франков, вошедшее в 953 г. в Священную Римскую империю, создает на своих юго-восточных границах систему пограничных областей, ставших в позднем Средневековье словенскими историческими областями. Более тысячи лет словенская этническая общность не только не имела собственной государственности, но даже не являлась единой административной единицей, относилась к разным воеводствам, маркам, графствам, входившим в состав мультинациональных империй (Священная Римская империя, Габсбургская империя) и государств (Австро-Венгрия, Королевство сербов, хорватов и словенцев, Социалистическая Федеративная Республика Югославия). В XIX в. словенские исторические области Каринтия, Штирия, Крайна, Гориция, Триестская область и Истрия были разделены между шестью провинциями монархии Габсбургов, и только в двух словенцы представляли большинство населения. Административная раздробленность явилась одной из главных причин формирования провинциального самосознания. Как отмечает И.В. Чуркина, «словенцы, жившие в провинциях Крайна, Штирия, Каринтия и т.д., чувствовали себя крайнцами, штирийцами, каринтийцами, но не единым народом» [2. С. 323]. Сами термины «Словения» и «словенец» были введены в широкое культурное употребление только в 1850 г. Другой причиной замедления в развитии культуры была политика германизации, когда «государственная власть […] открыто использовалась для торможения и подавления прогрессивных национальных процессов» [3. С. 40]. Словенское национальное самосознание формировалось в условиях «гетерогенного двуязычия» [4. С. 124], в постоянной борьбе за родной язык, школу, книгу, что не исключало, однако, и большого позитивного значения немецкоязычных культур для словенцев: вплоть до начала ХХ в. знакомство с достижениями мировой науки и культуры осуществлялось в Словении посредством немецкого языка, Венский университет стал колыбелью для большинства выдающихся словенских деятелей ХVIII–ХIХ вв.

Словенская литература в процессе эволюции от зарождения до формирования системы жанров к концу ХIХ в. прошла ряд этапов, связанных с ходом европейской истории и сопоставимых с судьбами других европейских, в том числе славянских, литератур. Как и для многих из них, важнейшим для словенской словесности на протяжении столетий оставался вопрос сохранности и целостности родного языка. Основой словенской национальной традиции стало, в первую очередь, сознание своей языковой самобытности. «В условиях относительно ограниченных внутриэтнических экономических связей […] и этнического единообразия территории, – пишет В.И. Фрейдзон, – общность литературного языка приобретала исключительное значение» [3. С. 41]. Главным следствием христианизации предков словенцев в VIII в. стало их приобщение к латино-славянской культурной зоне. Словенский язык вынужден был пройти через серьезные испытания: его литературно-письменная традиция была в период с XI по XVI в. прервана в своем развитии. Основы словенского литературно-письменного языка были заложены в ХVI в. в период европейской Реформации. Благодаря деятельности протестантов Приможа Трубара, Юрия Далматина, Адама Бохорича, Себастьяна Креля словенцы получают первый букварь (1551), полный перевод Библии (1584) и первую грамматику (1584). В настоящее время Республика Словения – единственная европейская католическая страна, на государственном уровне отмечающая день Реформации в знак уважения к заслугам протестантов. В период барокко духовная культура Словении тесно связана с западноевропейскими религиозными движениями и испытывает влияние контрреформации. Литературно-письменная традиция развивается в религиозном русле, литературное творчество носит по преимуществу религиозно-этический и дидактический характер. В эпоху просвещенного абсолютизма с проникновением в словенскую культуру просветительских идей художественное слово на родном языке снова активизируется, появляются первое периодическое издание – альманах «Писанице» (1779) и первый сборник светской поэзии Валентина Водника «Стихотворные опыты» (1806). В последней трети XVIII в. одновременно со становлением движения национального возрождения ускоряется и интенсифицируется литературный процесс, развиваются газетное дело и журналистика, открываются библиотеки, театральные и культурные общества.

Борьба за национальное самоопределение, за равноправие среди других народов, за развитие словенского языка и культуры ускорила переход от религиозного к светскому типу сознания. В годы существования Иллирийских провинций (1809–1813), когда «кодификация общенационального литературного языка и преподавание на нем в школах, выход в свет грамматик и словарей […] знаменовали крупный шаг […] в консолидации нации» [3. C. 41], создаются предпосылки для формирования национальной модели романтизма. Период романтизма в словенской литературе стал не только проверкой языковой и культурной жизнеспособности нации, но и эпохой секуляризации‚ временем освобождения личности от предрассудков, от целой системы ограничений, временем ниспровержения авторитетов. Ставшее более доступным образование начало формировать общественное сознание и массовую культуру‚ а литература к началу XIX в. получила новый, особый социально-языковой статус. Художественное слово постепенно выходило за рамки культурного опыта определенного социального слоя, отвоевывая место, прежде принадлежавшее религии. Словенская романтическая поэзия стремилась через слово привить читателям вкус к новой литературной эстетике‚ к ее особому миру жанров и стилей. Начиная с романтизма, литературный процесс активно дифференцируется, актуальным становится принцип свободы творчества, поиск новых эстетических ориентиров. Наряду с творчески созидательной расширяется и действие комплементарной функции, дополняющей национальный опыт опытом зарубежных литератур.

Вектор развития романтической литературы в Словении определило творчество Ф. Прешерна (1800–1849), талант которого сопоставим с творчеством его великих предшественников и современников: «То, что для англичан Шекспир, для французов Расин, для итальянцев Данте, для немцев Гёте, для русских Пушкин, для поляков Мицкевич, – для словенцев Прешерн», – писал первый биограф Прешерна Й. Стритар [5. S. 78]. Благодаря глубине поставленных философских вопросов, лиризму мироощущения, выразительности и отточенности формы, поэзия Прешерна имеет огромное значение для самого факта существования словенской литературы, а значит, и национального самосознания. Прешерн оказался в прямом смысле слова первопроходцем, ибо осваивал мастерство художественного слова, не имея за плечами не только прочной литературной традиции, но даже общенационального литературного языка. Соединив высокий слог европейского романтизма и родной для него верхнекраинский диалект, поэт создал лирику широчайшего диапазона – от веселого амфибрахия анакреонтических стихов до таких изысканных форм мировой поэзии, как сонет и газель, освоил жанр эпической поэмы. Он первым начал отстаивать право на свободу творчества и одним из первых не только заговорил о необходимости создания национальной литературы, соответствующей мировым образцам, но и воплотил эти идеи в жизнь. В дальнейшем спор о том, какой путь должна избрать литература – религиозно-дидактический или высокохудожественный, на кого ориентироваться: на читателя из народа или на образованную аудиторию, не утихал несколько десятилетий.

После революции 1848 г. в Словении происходят серьезные общественно-политические и экономические изменения. Под натиском наступавших буржуазных отношений село разорялось и сельское население мигрировало в города. Там, в свою очередь, шло политическое и социальное расслоение горожан, что вело к усилению роли различных движений в общественной жизни и ее политизации. В этой атмосфере оказались востребованными идеи русских революционных демократов. Теоретические и литературно-критические работы Н.А. Добролюбова, Н.Г Чернышевского, Д.И. Писарева и сама русская литература использовались словенскими культурными деятелями в борьбе за утверждение реалистического художественного мышления, за превращение литературы в одно из активнейших средств общественного влияния. «Путешествие из Литии в Чатеж» Ф. Левстика (1858) и «Наш кругозор» Ф. Целестина (1883) стали своеобразными манифестами национального реализма. При этом литературная критика несколько опередила художественную практику: реалистические тенденции в 1850–1880-е годы сосуществовали в словенской литературе с элементами романтизма, ярким примером, как отмечает Я. Кос, здесь является сказочная повесть Левстика «Мартин Крпан» (1858) [6. S. 133]. Пробел между теорией и практикой некоторое время восполнялся переводами зарубежных, в том числе русских авторов. Во второй половине XIX в. были переведены многие произведения Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского. Основы народной жизни, связанные у словенцев с аграрным укладом, выдвинули на первый план сельскую проблематику. В центре внимания большинства писателей-реалистов оказалось разрушение вековых патриархальных устоев и этических норм, обезземеливание крестьянства, эмиграция населения за пределы страны. При этом включенность в общественную жизнь, приверженность общегуманистическим ценностям и понимание высокой национальной миссии художественной литературы помогали словенским писателям избежать замыкания на местных проблемах и увидеть в них проблемы общенациональные. Нелегким для них стало освобождение от идеализации патриархальной этики. Оно происходило через освещение актуальных проблем капитализации деревни и города, господства бюрократических порядков и институтов, что усиливало острокритическое начало и ускоряло шедшие в самом реализме процессы – его демократизацию, рост аналитического мышления, драматизацию общественных и личных конфликтов и духовных коллизий, расширение палитры изобразительных средств (например, использование сатиры как средства социального анализа).

К концу ХIХ в. в словенской литературе окончательно складывается система жанров и инфраструктура литературной жизни, национальная словесность упрочивает свое место в общеевропейском культурном контексте. Она не только успешно усваивает опыт «больших» литератур, но и делится с ними своими достижениями. Словенское население активно вовлекается в вихрь капиталистических отношений: развивается буржуазия, растет численность рабочих, происходит массовое разорение мелких собственников. Видоизменение структуры патриархальных этносов сказывается на переориентации старых и появлении новых партий и движений, при этом диапазон общественно-политических концепций и взглядов существенно расширяется. Реакцией на новые противоречия эпохи становятся, с одной стороны, критический взгляд на окружающую действительность, с другой – стремление уйти от нее в мир чистого искусства. В первом случае это дает толчок обновлению реализма и развитию натуралистических тенденций, во втором – словенского модерна, несущего в себе элементы декаданса, символизма, импрессионизма. Реалистическая литература, частично освобождаясь от национально-охранительного пафоса, наряду с углублением социального анализа, с расширением спектра общественных тем, вплоть до проникновения социалистических идей и зарождения классовой борьбы, все более явно взаимодействует с модернистскими тенденциями, некоторые из которых начинают формироваться в течения. В обновленной реалистической прозе теснейшим образом переплетаются объективно-критическое и субъективно-лирическое начала, натуралистическая жесткость и лиризация. К началу века относится расцвет творчества выдающегося прозаика, драматурга и общественного деятеля И. Цанкара, соединившего реалистические традиции с новаторским их обновлением [7. S. 114]. С деятельностью этого писателя-демократа связано существенное обновление словенской литературы на тематическом, жанровом и стилевом уровнях. Многие его произведения имеют глубокий, отчетливо выраженный социально-критический смысл, а порой превращаются в открытое обличение существующего общественного строя, в обобщенно-символической форме утверждают идею революционного переустройства общества. Упрочивая критико-реалистическое начало, Цанкар создает свою художественную систему символов, импрессионистических и сатирических элементов, подчиненную объемному и многоликому изображению жизни Словении. Его произведения стали определяющими для литературы рубежа ХIХ–ХХ вв. – важнейшего этапа в развитии национальной словесности. Этот период характеризуется не только ускорением и усложнением литературного процесса, формированием новых течений и тенденций, но и появление у словесности новых качеств и возможностей. В это время словенская литература вышла на уровень ведущих европейских литератур, именно эти годы во многом определили будущее ее «лицо» в ХХ в.

Прогрессивные идеи литературы и искусства европейского запада и востока, севера и юга, попадая на словенскую почву, проходили проверку национальной доминантой, рассматривающей их, в первую очередь, с точки зрения практических потребностей национальной словесности. Это, в частности, привело к нарушению классической парадигмы литературного процесса: одновременному проявлению разностадиальных признаков, более позднему овладению некоторыми жанровыми формами, слабой выраженности отдельных художественных направлений. Однако несмотря на все объективные и субъективные причины, исторические катаклизмы, неравномерность культурного развития словенцам удалось сохранить родной язык и национальные традиции и создать литературные произведения, занимающие достойное место в ряду европейских художественных достижений.